Иерей Игорь Васько, Белоруссия: «Мой прапрапрадед был родным братом Елизаветы Несвицкой»
В Белоруссии и за ее пределам настоятеля прихода (будущего) Свято-Иоанновского храма и клирика собора Воскресения Христова (г. Борисов) иерея Игоря Васько знают не только как священника, но и как педагога, автора ряда научных работ по богословию, истории Церкви и общества. Кроме того, он преподаватель Минской духовной академии и пресс-секретарь Борисовской епархии.
Однако мало кому известно, а православные интернет-ресурсы никогда раннее об этом не сообщали, что отец Игорь – сродник святого праведного Иоанна Кронштадтского и прямой потомок святого преподобноисповедника Маврикия (Полетаева). Обо всем этом мы поговорили с ним в редакции Pravprihod.Ru.
Мы из Кронштадта
– Отец Игорь, Ваши предки служили в Андреевском соборе г. Кронштадта в те же годы, когда там служил Иоанн Кронштадтский. Расскажите, пожалуйста, о них.
– С Кронштадтом связаны две линии моей семьи: Полетаевы и Несвицкие.
Вместе с отцом Иоанном в Андреевском соборе служил мой прямой предок – протодиакон Владимир Полетаев. Полетаевы были родом из Нижегородской губернии, оканчивали Нижегородскую семинарию – я смотрел по выпускам, их было очень много, чуть ли не каждый четвертый там был Полетаевым.
По второй линии в Кронштадте служил также мой прямой предок, ключарь Андреевского собора, протоиерей Константин Несвицкий, отец супруги Иоанна Кронштадтского – Елизаветы Несвицкой. Он был настоятелем этого храма до отца Иоанна.
– У него было много детей, а кто из них Ваш предок?
– У протоиерея Константина Несвицкого было восемь детей: пять дочерей и три сына. Одного из сыновей звали Петр. Он окончил семинарию, но служить пошел в таможню. Этот Петр и есть мой прапрапрадед и родной брат Елизаветы Константиновны.
Получается, что со святым праведным Иоанном Кронштадтским у нас свойство́, а с его матушкой – родство.
Одну из дочерей Петра звали Мария, матушке Елизавете она приходилась племянницей. Мария вышла замуж за сына протодиакона Владимира Полетаева – Михаила Полетаева (позднее прославленного в лике святых, новомученика).
– Сохранились ли в Вашей семье какие-либо документы о том времени, когда Ваши предки жили в Кронштадте?
– Серьезными архивными изысканиями уже много лет занимается внучка приемной дочери святого праведного Иоанна Кронштадтского, правнучатая племянница его супруги Елизаветы Несвицкой – Галина Николаевна Шпякина. Она наша дальняя родственница, живет в Санкт-Петербурге, они идут по линии младшей сестры матушки Елизаветы – Анны, а мы по брату, Петру.
По нашей линии, в основном, передавалось семейное предание и несколько фотографий отца Михаила Полетаева.
Один из документов смогла найти правнучатая племянница святого праведного Иоанна Кронштадтского Светлана Игоревна Шемякина, она жила в Москве, преставилась в 2018 году. От нее я впервые и узнал об этом письме. В опубликованном собрании писем Иоанна Кронштадтского она нашла упоминание о моем прапрапрадеде:
(В это время отец Иоанн отправлялся в Суру для участия в закладке храма, – прим. ред.).
– Раннее Вы сказали, что в Вашей семье воспоминания об Иоанне Кронштадтском передавались как предание. А что именно говорили о нем?
– Как я уже отметил, действительно много ценных сведений об отце Иоанне мы имеем благодаря Галине Николаевне Шпякиной и Светлане Игоревне Шемякиной. О служении Батюшки я также узнавал из книг. А сохранившиеся в нашей семье воспоминания о нем, по большей части, касались быта, который его окружал.
Например, я помню еще с юности, бабушка мне рассказывала, что у Иоанна Кронштадтского была обезьянка. Нашей сроднице Марии Несвицкой почему-то особенно запомнилось, что эта обезьянка плохо себя вела. И когда я потом читал биографию Батюшки, действительно узнал, что у него жило такое экзотическое животное. Он с матушкой подарил эту обезьянку своей приемной дочери Руфине (Руфина Григорьевна Шемякина жила и воспитывалась в доме Иоанна Кронштадтского на правах приемной дочери, – прим. ред.).
Обсуждалась в семье и такая подробность, что отец Иоанн и матушка Елизавета жили как брат с сестрой. Из семейных рассказов следовало, что Мария Несвицкая относилось к этому с некоторым осуждением: как он так поступил с Лизой, Лизочка так хотела замуж. То есть, в их среде это был вопрос сложный. И я знаю от Галины Николаевны и из дневников отца Иоанна, что Несвицкие, родственники матушки Елизаветы, приняли его не сразу: он пришел из глухой деревни, а они принадлежали к городскому священству, потом уже и дворянство им дали, то есть практически принадлежали к высшему обществу. Поэтому первое время в отношениях Несвицких и Иоанна Сергиева чувствовалось некоторое напряжение. Но чем дальше, тем все больше приходило в свой порядок.
Хочу отметить, в биографиях отца Иоанна иногда можно прочесть, что его супруга Елизавета Константиновна на него жаловалась. Но когда я последний раз в ноябре прошлого года разговаривал с Галиной Николаевной, она мне сообщила, что в ходе своих архивных изысканий подтверждения этим словам она нигде не нашла. То есть, никто из современников Батюшки об этом не говорил. Уже потом, после его смерти, какие-то люди со стороны начали передавать это как предание, хотя ни в одном источнике никто из ближайшего окружения отца Иоанна при его жизни об этом не сообщал. Можно сделать вывод: перед нами неправда или, по крайней мере, преувеличение: кто-то где-то когда-то запустил такую информацию, чтобы сгустить краски, хотя матушка Елизавета вела себя всегда корректно.
– Кстати, как стало возможным в случае ваших предков, что они, представители духовенства, получили дворянское достоинство?
– Да, мне бабушка говорила о том, что Несвицкие по нашей линии имели дворянский титул. И мне было непонятно, как они могли быть дворянами, имея священническое происхождение. Так, например, бабушка рассказывала, что во время прогулки с мамой по парку Мария Несвицкая, дочь Петра Несвицкого, встретила государя Николая II и Александру Федоровну. Императрица к ним подходила и они беседовали.
Я не мог понять, как это все могло быть. Возможно, думал я, это всего лишь семейные байки. Но буквально сегодня я познакомился с материалами и обнаружил, что на самом деле они были дворянами. Петр Несвицкий происходил из духовного сословия, но священником не стал, он работал на таможне и ближе к концу жизни получил орден князя Владимира IV степени, который давал право потомственного дворянства. Есть соответствующее решение Сената. Поэтому, действительно, моя прапрабабушка имела дворянский титул, и все, что она рассказывала, было на самом деле.
Русская Голгофа
– Отче, знакомы ли Вам современные исследователи биографии отца Михаила Полетаева – преподобномученика Маврикия (1880-1937)?
– Уже в наше время его биографией занимался настоятель Свято-Троицкой церкви в деревне Гора-Валдай Ленинградской области, протоиерей Сергий Леликов, потому что первым настоятелем этого храма являлся отец Михаил Полетаев.
Благодаря протоиерею Сергию, имеются архивные сведения, из которых следует, что рукополагал будущего преподобномученика викарный епископ Сергий Страгородский, позднее – митрополит, местоблюститель патриаршего престола, патриарх. Епископ прибыл в Гора-Валдай вместе со святым праведным Иоанном Кронштадтским, чтобы представить верующим молодого настоятеля построенного по благословению Всероссийского батюшки Троицкого храма.
Автором проекта выступил Василий Антонович Косяков, архитектор Морского собора святителя Николая Чудотворца в Кронштадте и многих других известных храмов. Поэтому церковь в Гора-Валдае – не единственная построенная им «совместно» с Иоанном Кронштадтским. Проектировал он и здания гражданского назначения.
Отец Михаил Полетаев служил в Гора-Валдае почти десять лет, до 1913 года. Накануне Первой мировой войны он назначается гарнизонным военным священником, и местом его служения становится Туркменистан. Я знаю, что в тех краях его сейчас почитают.
– Какова была его дальнейшая судьба? Когда он принял монашество?
– После революции начались гонения на Церковь, и, не желая подвергать близких опасности, протоиерей Михаил оставил семью в Туркестане, а сам практически пешком, из Азии, отправился в европейскую часть России. В 1920-х годах принял монашество с именем Маврикий, далее были аресты, тюрьма, ссылки, и в 1937 году он пострадал, будучи архимандритом.
В 2000 году прославлен Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в лике святых.
Сегодня известны две иконы преподобномученика Маврикия. Одна из них написана у нас в Белоруссии, в Бресте, это аналойная икона, в полроста, а вторая ростовая, писана в Гора-Валдае.
– Семья отца Михаила (Маврикия) осталась в Туркестане. А что известно о его детях?
– Детей было трое: Антонина, Ольга и Владимир, то есть мой прадед. О сестрах мы знаем очень мало, но известно, что у них была печальная судьба, одна из них прошла через тюрьму.
Сын Владимир вслед за отцом также прошел лагеря, всю эту Голгофу, но смог вернуться. Он был даже отправлен на фронт, а после войны вернулся в Туркмению, в Мары, сейчас это очень крупный город, до революции там было два православных храма. Рукоположили Владимира Полетаева уже после Великой Отечественной войны. Тогда же дали возможность открыть там храм, протоиерей Владимир в нем и служил всю свою дальнейшую жизнь, до 1970-х годов.
– В биографии отца Михаила (Маврикия), опубликованной на некоторых православных ресурсах, мне приходилось читать, что Мария Петровна Несвицкая приходилась ему не супругой, а мамой. Однако ранее Вы сказали, что она была его супругой.
– Это ошибка. Мария Петровна Несвицкая, племянница Елизаветы Константиновны Несвицкой – матушки Иоанна Кронштадтского – была именно супругой Михаила Полетаева.
– Сохранились ли в Вашей семьи какие-либо фотографии, личные вещи отца Михаила (Маврикия)?
– Фотографий XIX века у нас, к сожалению, не осталось. Наверняка, они были, но их уничтожили после революции. Бабушка делилась своими воспоминаниями из детства: пришли из органов, развели огромный костер, и все, что у них было, в него свалили и сожгли: фотографии, книги, иконы. Она помнит, что в Туркмении у отца Михаила (Маврикия) было много старых икон. Говорит: «Я была маленькая, прыгала: костер же, огонь, весело, а мне мама дала подзатыльник: "Что ты делаешь"?»
Но одну икону – Успения Божией Матери – они закопали, потом достали из земли, вот она сейчас у меня находится. Икона не очень древняя, примерно середины XIX века, но хорошо выполнена, не литография, а писаная, в серебряном окладе. Это единственная икона, которую они смогли сохранить. Она из тех, что были у отца Михаила (Маврикия), но, судя по письму, она была у нашей семьи еще и раньше – у его отца, протодиакона Владимира. По-видимому, семейная икона передавалась из поколения в поколение. Но тут бабушка точно сказать не может, а своего дедушку, о. Михаила (Маврикия), она не видела.
Сохранилось только несколько его фотографий. На одной он с матушкой Марией, на ней они еще молодые, только поженились; на другом фото он уже архимандрит Маврикий; третье фото – тюремное, из его личного дела. В интернете они есть. Все остальное, к сожалению, до нашего времени не дошло.
Много больше повезло сроднице Кронштадтского пастыря Светлане Игоревне Шемякиной. Она рассказывала, что в 1990-е годы в ее семье нашли на антресолях чемодан, где было много писем, старых фотографий, в том числе, Иоанна Кронштадтского. Удивительно, что ее отец в течение советского времени смог такой архив хранить, ведь это было чревато серьезными последствиями. Интересно, что Светлана Игоревна даже не знала тогда об этом чемодане. Ее отец умер в 1970-х годах, а его архив обнаружился в конце 1980-х – начале 1990-х. Очень много фотографий святого, известных сегодня, мы знаем благодаря тому, что они были сохранены родственниками Светланы Игоревны. Наша семья, к сожалению, таким похвастаться не может – остались буквально крупицы.
Быть достойным Великого пастыря
– Отец Игорь, когда Вы впервые узнали про Ваших предков? Когда начали ходить в храм?
– Я родился в 1978 году, в советскую эпоху. Бабушка переживала за меня, периодически немного рассказывала о Церкви, а я не особо воспринимал тогда ее рассказы, да и боялись об этом говорить.
Помню, даже когда уже не было Советского Союза, на периферии люди еще продолжали жить как раньше. Так, в 1992 году, накануне Пасхи классный руководитель предупреждала нас, школьников, о том, что в храм мы не должны ходить: дружинники, дежурные там будут стоять и выявлять, нет ли случайно кого-то из молодежи. Инерция советской эпохи еще сохранялась.
Потом случился такой парадокс (бабушка до сих пор смеется): до 16 лет жил возле храма, в 15 метрах от нашего дома, но в храм не ходил, а в 1995 году, когда мне исполнилось 16, мы переехали в другую квартиру, от которой церковь находилась в нескольких километрах. Но через две недели я пошел в храм, и это был мой собственный выбор.
– А когда Вы были ребенком, старшие упоминали Иоанна Кронштадтского?
– Пока я не ходил в храм, все, что бабушка рассказывала о Церкви, для меня было абстракцией. Иоанн Кронштадтский... Кто это? Что это? А как только начал воцерковляться, уже сам часто приходил к ней с вопросами, от нее и узнавал о своих прадедах, о том, что они были связаны с батюшкой Иоанном. Даже в Великом посту уходил к бабушке, весь пост у нее проводил, чтобы он прошел с пользой. И, вот, вечерами мы садились и разговаривали.
Сейчас бабушке 84 года. Зовут ее Мирошникова Анна Владимировна. Для понимания: отцу Михаилу (преподобномученику Маврикию) она приходится родной внучкой, а ее папа – протоиерей Владимир Полетаев, сын отца Михаила. От нее я впервые узнал и об Иоанне Кронштадтском, и о своих предках.
– Близкая связь Вашей семьи со Всероссийским пастырем налагает ли на Вас особенную ответственность перед ним? Можно ли говорить о Вашем особом отношении к Батюшке?
– Я все-таки не могу, не дерзаю сказать, что претендую на какие-то особенные отношения с Иоанном Кронштадтским. В молитве я к нему обращаюсь постоянно, ежедневно, поминаю его на отпустах. И я, конечно, понимаю, что связан с ним через своих сродников, но все равно обращаюсь к нему как к Всероссийскому батюшке, ведь он святой для всех, а я для него как любой другой человек. Он великий святой, поэтому как-то даже страшно думать, что для меня он ближе, чем для других. Для меня он тот, кто вдохновляет, и вместе с тем, есть чувство ответственности, стремление быть достойным великого Пастыря.
– С какими чувствами Вы приезжаете в Кронштадт?
– Сложно выразить все чувства, но можно точно сказать: есть ощущение чего-то родного. Каждый раз, когда я приезжаю в Кронштадт, чувствую, что нахожусь на своей земле. Я постоянно вспоминаю и впечатляющую поездку в этот город в рамках Юбилейной встречи Иоанновской семьи. Вот и сегодня так было: вспоминал наше богослужение в Морском соборе, ребят-моряков – как им повезло там учиться! Как бы хотелось снова походить по этому городу, это то место, где хотелось бы побывать снова.
– В Кронштадте родился и Ваш предок, архимандрит Маврикий. В 2000 году, когда он был прославлен в лике святых, как Вы восприняли известие о его канонизации?
– Для меня это событие было очень важным, потому что я тогда поступил в семинарию, оно совпало с моим окончательным выбором. Ведь сначала я учился в университете и намеревался пойти по научной стезе. Но накануне Архиерейского собора 2000 года принял решение поступать в семинарию. Для меня это был тот путь, по которому следовало идти. И такой выбор не был случайным: не просто какая-то блажь в голову пришла и ушла.
А когда я уже учился в семинарии, мысли о преподобномученике Маврии укрепляли меня, потому что не обходилось без искушений. И постоянно, каждый день я его вспоминаю. Он является для меня, для моей семьи не просто каким-то абстрактным примером, но мы понимаем, что на Небе у нас есть тот, кто молится о нас, и мы ежедневно получаем помощь его молитвами.
Надо сказать, у моей матушки дед был тоже священником. До революции он был послушником в Оптиной пустыни. Осталась даже фотография, на которой запечатлен он с одним из последних старцев Оптинских. В 1914 году его отправили на фронт, в монастырь ему не пришлось вернуться, потому что началась революция, и возвращаться уже было некуда (большевики закрыли обитель в 1918 году, – прим. ред.). В советские годы он прошел лагеря, еще до Великой Отечественной войны рукоположен во диаконы, а после войны — во священники. Он служил у нас в Белоруссии, в Гомельской области. Звали его протоиерей Антоний Прищепов. Так что две священнические линии у нас в семье объединились.
– Сейчас Вы живете и служите в Беларуси, в Борисове, где планируете возвести храм во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского. Готов ли уже архитектурный проект? Когда планируете приступить к строительству?
– В настоящее время я служу в кафедральном соборе Воскресения Христова города Борисова. С храмом Иоанна Кронштадтского ситуация пока сложная, никак не можем оформить землю. Есть архитектурный проект, все есть, а земли нет. Выбрали участок, но появились противники стройки, поэтому город принял решение вернуть его, а найти другой не так-то просто. Ведь с одной стороны на территории по соседству не должны находиться другие храмы, а с другой – место должно быть перспективное, заселенное. Сейчас что-то решается, есть концепция развития города, можно попытаться выбрать место на перспективу, где город будет расти.
– Вы были участником Юбилейной встречи, проходившей осенью 2019 года, и одним из направлений, обсуждавшихся на круглых столах в рамках юбилейных мероприятий и заинтересовавших Вас, была педагогическая работа в приходах. Расскажите, пожалуйста, о Вашей педагогической деятельности.
– Во-первых, еще с 1997 года я преподаю в воскресной школе, а во-вторых – в Минской духовной академии, где веду историю политических и правовых учений. Поскольку этот предмет связан с моей специальностью, меня благословили вести именно его, хотя мне, конечно, хотелось бы быть ближе к богословию. У меня педагогическое образование – я преподаватель истории социально-политических дисциплин.
Некоторое время работал я и в школе, а как священник посещаю учащихся с беседами и сейчас.
– В завершение нашего разговора, что Вам хотелось бы пожелать участникам Иоанновской семьи?
– Никогда не унывайте! Помните, все, что мы делаем, нужно людям, и не обращайте внимания на сомнения, которые иногда возникают. Иногда нам кажется, что мы устали и наши труды никому особенно-то и не нужны. Но это мысли от лукавого. Надо трудиться, меньше обращать внимания на подобные мысли, но всегда прибегать к Тому, Кто может эти силы дать – к Господу. Будем обращаться и к Иоанну Кронштадтскому, Батюшка всегда поможет найти вдохновение!
Интервью подготовил Геннадий Шипов, Иоанновский приход, г. Санкт-Петербург.
Фото: личный архив иерея Игоря Васько, страница Прихода храма св. прав. Иоанна Кронштадтского, г. Борисов.
