Беседы на Шестоднев св. Василия Великого и беседы о днях творения о. Иоанна Кронштадтского

Автор: прот. Михаил Помазанский. 

Катихизические беседы приснопамятного о. Иоанна о Святой Троице, Боге Творце и Промыслителе мира, входящие в первый том прежних изданий его сочинений, по видимому, относятся к сравнительно раннему периоду его священнослужения. Они ценны для нас не только по своему прямому назначению учить вере и жизни по вере: они также ценны и дороги в том отношении, что приоткрывают завесу, как формировалась его собственная пастырская личность, из каких источников питалась она.

О. Иоанн в своем пастырском служении весь деятельность, весь жизнь, весь горение; во внебогослужебные часы он в движении, в поездках, в посещениях домов; о. Иоанн не кабинетный труженик. А между тем, как интенсивна была умственная работа о. Иоанна! О ней лишь отчасти говорят его записи в дневник, столь возвышенные, обычно такия глубокие по мысли. Катехизические беседы первого тома его сочинений указывают на внимательное чтение им отцов Церкви, которых он цитирует здесь непосредственно по русским изданиям постоянно. Здесь встречаем имена древних христианских апологетов Иринея и Тертуллиана, святителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Кирилла Иерусалимского, Григория Нисского, блаженного Феодорита, Дионисия Ареопагита, Феофилакта Болгарского, преп. Иоанна Дамаскина, а равно русских святителей Димитрия Ростовского и Тихона Воронежского.

Так насыщал себя о. Иоанн, кроме постоянного чтения Свящ. Писания и углубления в содержании богослужебных книг, чтением святоотеческих творений. Мысли из писаний трех великих святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста передает своим слушателям о. Иоанн особенно часто.

Но едва ли не наиболее сильно отразилось на его духовном складе влияние св. Василия Великого. Здесь, прежде всего, должна была иметь свою силу сторона молитвенная. Может ли оставаться совсем чуждым каждому священнослужителю дух св. Василия, когда этот священнослужитель читает углубленные молитвы святителя, особенно молитвы Литургии св. Василия, совершаемой в период Великого Поста и в период праздников Рождества Христова – Богоявления? Тем более это чувство духовного общения должно было сказаться на личности о. Иоанна. Характерная черта Василиевых молитв, как равно его писаний – полнота и широта мысли; она выражается и в его стиле, в виде богатства определительных слов. Эта же черта отличает содержание и стиль о. Иоанна, как это можно видеть уже хотя бы из полного заглавия знаменитого его «Дневника».

Открывается еще другого рода преемственность, или по крайней мере, следование за св. Василием, в пастырстве о. Иоанна. Как будто случайное совпадение: св. Василий родился в 329 году; о. Иоанн – 1829 году. Даты их рождения разделяет точный промежуток в 1500 лет. Эти полторы тысячи лет определяют собой – есть основание думать – два крайних периода истории Церкви. Там был конец гонений на христианство; тогда христианская вера признана была государственной религией; но свежа была память о гонениях, и Церковь еще страдала от ересей. 

Здесь в эпоху о. Иоанна, внешне еще спокойную, все яснее обозначается стремление обратное – к изолированию Церкви от области государственно-общественной жизни, и видны первые признаки прямого похода антихристианских сил против веры и христианства. Знал ли сам о. Иоанн совпадение указанных дат – неизвестно, но можем заметить, что не смотря на разницу их церковных служений, не смотря на разницу общей обстановки и на полуторатысячелетний период, разделяющий деятельность этих двух служителей Церкви, есть выразительные пункты сходства в их церковной деятельности.

Один из них – особенно широко поставленное дело христианского милосердия.

Св. Василий, будучи еще пресвитером в г. Кесарии, стал знаменит не только как проповедник и защитник православия от ересей, но и тем, что он развил широкое попечение о бедных и больных (св. Василий священнодействовал в Кесарии в сане пресвитера 8 лет и в сане епископа 8 лет и скончался 49 лет от рождения). По свидетельству св. Григория Богослова, св. Василий создал при Кесарии своего рода новый город – чертоги милосердия, хранилище благочестия. Городок милосердия св. Василия состоял из ряда благотворительных отделов. Сюда входили: а) раздача помощи бедным; б) детские приюты; в) убежище для престарелых; г) странноприимные дома; д) больницы [1].

Таков же и о. Иоанн. Сердце о. Иоанна Кронштадтского не требовало посторонних побуждений для того, чтобы отозваться на людския страдания от нищеты, болезней и пороков нравственного огрубения. Однако, чтобы поднять на себя труд широкой организации помощи нуждающимся, чтобы решиться на призывы к обществу для создания кронштадтского Дома Трудолюбия, чтобы достигнуть таких размеров личной благотворительности, когда чрез его руки шли огромные суммы на дела милосердия, чтобы, наконец, сострадание к болящим перешло в горячие молитвы о них и в чудесные исцеления по этим дерзновенным молитвам, – для этого нужна была духовная поддержка в примерах прошлого, и один из образцов для следования о. Иоанн имел в пастырской и святительской деятельности Василия Великого.

Переходим, наконец, к учительному слову, к письменным творениям. О. Иоанну принадлежат, рядом с его дневником и с церковными поучениями обычного типа, «Беседы» для, народа катихизического содержания. Как бы подражая великим святителям вселенской Церкви IV века, о. Иоанн начинает свое словесное служение пастыря рядом чтений о Пресвятой Троице (4 беседы); за ними идут чтения о Боге Творце и Промыслителе мира (14 бесед). Кроме того, ему принадлежат 10 бесед на евангельския блаженства.

В данном очерке мы сосредотачиваем внимание на одной группе этих чтений, на беседах о. Иоанна о Боге Творце мира или о шести днях творения мира. Здесь, на твердой почве письменных творений, легко видеть, как великий дух св. Василия воодушевил о. Иоанна и как отразился на его богословствующей мысли. Имеем в виду знаменитые «Беседы на шестоднев» св. Василия.

Каждому знакомому с творениями о. Иоанна известно, что он всегда самобытен, самостоятелен в своих писаниях. При прямоте, простоте и убедительной искренности его мысли не могло быть иначе. И при сравнении бесед о днях творения о. Иоанна с Шестодневом св. Василия не найдем текстуальной зависимости. Но мы увидим духовное сродство этих двух произведений: увидим в о. Иоанне следование идее, назидательной цели, а также и самому методу св. Василия.

Великое творение св. Василия не может быть поставлено в одну линию, на одном уровне с чьими бы то ни было рядовыми пастырскими беседами. Не претендуют на это и проведенные в обычной храмовой обстановке воскресных дней, находящиеся среди длинного ряда догматических поучений, и данные беседы о. Иоанна. Но несомненно, дух св. Василия как бы витал при составлении о. Иоанном своих бесед. Сродство обоих этих творений состоит:

В благоговении перед величием творения;

В преклонении перед мудростию и благостию Творца;

В богатых экскурсах в область природы и в данные современных авторам естественно-научных знаний;

В выводе нравоучительных истин.

У обоих – та же любовь к Богу и любовь к людям, та же забота о пастве, о ея духовном, нравственном состоянии.

Можно отметить и внешние черты сходства. Оба учителя веры христианской вели данныя свои беседы в сравнительно ранний период своего служения: эти беседы помещаются в первом томе творений каждого из них (Если принять во внимание параллельность дат их рождения и школьного образования, то можно предполагать параллельность десятилетий, когда оне произносились). И св. Василий и о. Иоанн заключают свои повествования о творении мира одинаково в девяти беседах, хотя размещают материал по разному.

Попытаемся представить в обоих чертах характер Шестоднева Василия Великого.

Чтобы вполне почувствовать величие творения св. Василия, нужно прежде всего отрешиться от приема нецерковных его исследователей указывать – как на личные его ошибки – на некоторые неприемлемые современным знанием сведения, повторяемые святителем вслед за современными ему авторитетами и народными сказаниями. И тогда перед нашим взором встанет другая сторона: такое богатство фактов из жизни природы, такое обилие наблюдений, такое углубление в сокровенные явления растительного и животного царства – в «чудеса мироздания», по выражению самого Василия, – и наконец, такая осведомленность просвещенного пастыря Церкви во всех областях современного ему знания, что подобное по типу произведение едва ли возможно указать в современной нам – не говорим в церковной – но и в общей научно-популярной литературе. 

Шестоднев св. Василия до известной степени – энциклопедия естественно-научных знаний своего времени в их положительных достижениях с примесью в них мифических рассказов о некоторых явлениях в природе, с разнообразием гипотез об устройстве земного шара и его места в мировом пространстве. Св. Василий был на вершине современного ему знания.

Позволим себе привести, без специального выбора, пример из бесед на Шестоднев.

В современных нам популярных статьях о водном царстве часто упоминается об удивительном инстинкте рыб, побуждающем их совершать гигантския передвижения по водным пространствам. Наблюдения древности над этим любопытным явлением находим у Василия В. Он пишет:

«А есть и перехожия рыбы. Оне, как бы по общему совещанию собравшись на переселение, все отправляются под общим знаменем. Ибо, как скоро наступает определенное для них время чадородия, поднявшись из разных заливов, и побуждаемые общим законом природы, поспешают в северное море. Во время сего восхождения увидишь рыб, соединенных как бы в один поток и текущих чрез Пропонтиду в Евксинский Понт. Кто же их движет? Какое царское повеление, какие указы прибитые на площади извещают о наступившем сроке? Кто у них проводники? Видишь, как Божие распоряжение все заменяет собою и доходит до самых малых тварей!

Рыба не прекословит Божию закону; а мы человеки не соблюдаем спасительных наставлений. Не презирай рыб потому, что оне совершенно безгласны и неразумны; но бойся, чтобы не сделаться тебе неразумнее и рыб, чрез противление постановлению Творца. Выслушай, что едва не говорят тебе рыбы своими действиями: «мы для продолжения рода собираемся в это дальнее странствование». У них нет своего разума, но есть естественный закон, крепко в них утвержденный и показывающий, что им делать. «Пойдем, – говорят оне, – в северное море». В нем вода слаще, нежели в прочих морях, потому что солнце стоит над ним не долго и не извлекает из него лучами всего годного к питанию. А сладости любят и обитатели морей, почему часто уплывают в реки и стремятся вдаль от моря. Поэтому Понт предпочитается ими прочим заливам, как благоприятный к рождению и воспитанию детей. 

Но как скоро достаточно выполнено желаемое, опять всею толпою возвращаются оне домой. И какая тому причина? выслушаем у безмолвных. «Северное море, – говорят оне, – не глубоко, и будучи открыто для сильных ветров, мало имеет берегов и убежищ, почему ветры удобно взволновывают его до самого дна, так что и глубокий песок мешают с волнами. К тому же оно зимней порою холодно, как наполняемое многими и большими реками». Посему рыбы в известной мере насладившись им во время лета, к зиме опять поспешают в теплоту глубин и в страны лежащия под солнцем, и избегая бушевания северных ветров, укрываются в заливах менее обуреваемых. Видел я это, и дивился во всем Божией премудрости. Если неразумныя твари догадливы и искусны в попечении о собственном своем спасении, и если рыба знает, что ей избрать и чего ей бегать: что скажем мы, отличенные разумом, наставленные законом, побужденные обетованиями, умудренные Духом, и при том распоряжающиеся своими делами неразумнее рыб?»... (Бес. о 4-м дне тв.).

Останавливают внимание в этом отрывке и древния наблюдения над природой и живая художественная форма изложения. Но для нашей цели важнее в нем назидательные выводы святителя: из них мы видим, как из каждого факта извлекает он нравственное наставление. Такова каждая страница, таково все построение Шестоднева. «У меня одна цель – все обращать в назидание Церкви», пишет святитель (Бес. 7-я).

Св. Василий признаёт все научные факты естествознания. Но он не принимает современных ему философских концепций, или истолкования этих фактов: механической теории происхождения мира, учения о вечности и безначальности материального мира, а равно ложных религиозных представлений о совечности мира Богу, о материи, как злом начале, и проч. Св. Василий считает своим долгом показать несостоятельность этих учений: «когда ограниченное и вещественное, движущееся по кругам в направлении от средоточия к периферии» (а значит, имевшее начальный пункт отправления) «называют вечным, совечным Творцу». – «Еллинские мудрецы много разсуждали о природе, – и ни одно их учение не осталось твердым и непоколебимым; потому что последующим учением всегда ниспровергалось предшествовавшее» (Бес. 1-я). Еллинския учения, предполагающия «мелкия и слабыя начала для возникновения мира», называет св. Василий «паутинной тканью» (Бес. 1). «Не довольно ли того чтобы, сличив между собою их собственныя книги, в совершенном покое оставаться зрителями их борьбы?» (Бес. 3-я).

Св. Василий В. умел возвыситься над современными ему теориями об основных началах мира, и его Шестоднев выступает как светлая, осмысливающая бытие, возвышенная система, царящая над теми первыми, как птица парит над существами, способными двигаться только по земле.

Не перечислить всех предметов наблюдения, всех явлений природы, на которых останавливает внимание св. Василий В. в Беседах на Шестоднев.

Использовав знания, полученныя от естествоиспытателей, физиков и астрономов (осудив при случае астрологию и составление гороскопов, как пустое занятие), он ставит своей задачей дать этим знаниям такое освещение, чтобы они не противоречили словам Свящ. Писания и идее творения. Св. Василий извлекает назидание из каждого явления природы. «Одна травка или одна былинка достаточна занять всю мысль твою разсмотрением искусства, с каким она произведена» (Бес. 5-я).

«Если солнце так прекрасно, что им не насыщается зрение: то каково же по красоте Солнце правды?»

«Если видимое так прекрасно, то каково невидимое?» (Бес. 6-я).

Вид спокойного моря переводит мысль святителя к спокойствию и миру в Церкви. «Каким образом могу я во всей подробности разсмотреть красоту моря, в какой явилось оно очам Творца? Но если море прекрасно и достойно похвалы пред Богом, то не гораздо ли прекраснее собрание такой Церкви, в которой, подобно волне ударяющейся о берег, совокупный глас мужей, жен и младенцев возсылается к Богу в наших к Нему молитвах?.. Глубокая тишина хранит ее незыблемою, потому что лукавые духи не возмогли возмутить ее еретическими учениями» (Бес. 4-я). Это спокойствие в Кесарийской Церкви было заслугою самого святого Василия.

Расцвет и увядание в растительном мире напоминают о бренности земного. «Когда видишь зелень и цветение трав, приведи себе на память человеческое естество:... кратковременность жизни, непродолжительность радостей и веселий человеческого благоденствия».

Вид виноградника, по научению самого Спасителя, зовет нас к тому, чтобы и мы, как христиане, «сплетались с ближними объятиями любви и успокаивались в них, и всегда стремясь к горнему, как вьющияся виноградныя ветви, старались сравниваться с вершинами самых высоких».

Земледельцы принимают меры к исправлению недостатков растений: «да не отчаивается никто из грешников, зная, что попечительностью о душе можно одержать верх над всякими недугами».

Говорят, что бывает полезно для улучшения сада сажать между садовыми смоковницами дикия смоковницы: «так и ты, видя целомудрие язычника или раскольника, улучшайся в своем доброделании» (Бес. 5-я).

У некоторых рыб меньшая служит пищею для большей, а иногда обе попадают в чрево третьей: «так бывает у людей, когда одни угнетают других».

Полип принимает цвет камня, чтобы уловлять рыб: «таковы нравом те, которые угождают всякой данной власти, меняют цвет своей кожи» (Бес. 6-я).

Так каждый шаг по обозрению вселенной сопровождает святый Василий душеполезными наставлениями.

Ограничиваемся этой краткой общей характеристикой творения св. Василия. Полагаем, что она достаточна будет для нашей цели: показать, что наш русский светоч Православной Церкви идет в своих способах воспитания паствы теми же путями, какими шли вселенские светильники христианства и, в частности, св. Василий В.

Св. Василий провел свои девять бесед в течение пяти дней, предлагая их слушателям дважды в день, утром и вечером, за исключением последнего дня. Судя по размерам его бесед в письменном виде, произнесение каждой из них требовало больше двух часов. Слушателями его были люди разного общественного положения, как можно видеть из его слов: «не скрыто от меня и то, что среди нас стоят многие ремесленники, которые занимаясь художествами рукодельными, с трудом добывают себе пропитание дневною работою, и так то обсекают у меня слово» (Бес. 3-я). 

Все это свидетельствует о большом усердии слушателей. Примем во внимание наличие в беседах св. Василия отвлеченного элемента и исключительную насыщенность речи разнообразным материалом. Это требовало не только напряженного внимания от собрания, но и солидного умственного уровня. Трудно представить себе в наше время столь усердную церковную аудиторию из обычного состава приходской паствы. Обязано ли было это усердие личности самого св. Василия или общему духовному уровню паствы того времени? Во всяком случае, сопоставление двух отдаленных одна от другой эпох – той и нашей – говорит, думается, не в пользу нашего времени.

Беседы о сотворении мира приснопамятного о. Иоанна не представляют собой замкнутого цикла. Оне входят, как было уже сказано, в ряд его восемнадцати бесед о Боге. Произносились оне по воскресным дням и не были особенно продолжительны, хотя оне значительно длиннее обычных церковных слов о. Иоанна. «Трудно не говорить много о премудрых делах Творца», говорит в свое оправдание перед слушателями о. Иоанн. И по построению оне много проще, общедоступнее «Бесед на Шестоднев». 

Слушателями о. Иоанна была, очевидно, своя кронштадтская паства, состоявшая из людей преимущественно низшего класса общества. К этой простой, но уже исполненной привязанности и доверия к своему горящему духом пастырю, обращает свое назидание о. Иоанн. Данныя беседы его дышут удивительной теплотой, отличаются живостью и свежестью образов, описаний природы, сравнений. Здесь беседа как с детьми, сообщение иногда самых элементарных сведений о земном шаре и его кругообращении, о солнце, о движении луны и других светил небесных и пр. Здесь желание и уменье дать религиозное знание о природе: природа как неумолчный голос о Боге. «Каждая травка, каждый листочек, каждый цветок как будто шепчет нам: здесь Бог».

Пособиями для чтений о. Иоанну служили, кроме творений о Церкви, также книги по соответствующим отраслям знания. Он ссылается на зоологию Ю. Симашко, и астрономию Зеленого и на сочинения религиозного направления, представляющия величие дел Божиих во вселенной.

Хотя обозрение Моисеева сказания о творении мира состоит у о. Иоанна из девяти чтений, но так как первыя три беседы посвящены учению о невидимом мире ангельском, ограничиваем обзор шестью беседами (у о. Иоанна – восьмая-тринадцатая беседы), говорящими собственно о шести днях творения видимого мира.

«Пришло время, братия, побеседовать нам и о сотворении видимого мира, на который мы ежедневно смотрим и который от привычки так мало ценим. Да, мы ко всему и в мире Божием присмотрелись, как дома – к своим домашним принадлежностям. А между тем этот мир есть чудное творение Божие: в нем везде видна безконечная премудрость и присносущная сила Творца; все в нем так прекрасно, величественно и так благотворно для живых тварей, что св. отцы при разсматривании его не находили слов достаточно восхвалить премудрость, благость и всемогущество Творца – описать великолепие и красоту мира. И точно, братия, из разсматривания мира ясно видны для всякого – ученого и неученого – всемогущество, благость и премудрость Божии: «от величества бо красоты созданий сравнительно Рододелатель их познавается», говорит св. Писание (Прем. Сол. 13, 5)».

Начало мира. Видим, что все в мире в движении: солнце, месяц, звезды. Основной закон жизни мира есть движение. В этом верное доказательство, по мысли о. Иоанна, что мир не вечен. Все движущееся, как непостоянное, должно иметь начало, и как имеющее начало, должно иметь конец. Бог безконечен: но мир конечен. Мир приведен в бытие из совершенного небытия.

Моиссево сказание говорит о первоначальном безвидном состоянии вещества, о животворном действии Духа Божия, и наконец, о создании света. «Да будет свет!» «Чудесное творение этот свет! Без него вещь и есть, да как будто бы ея нет, а свет являет ее. Так, прежде чем стал свет, земля была, но ея как бы не было: потому что ее не видел бы никакой глаз, если бы и был он. И теперь часто бывает в темную осеннюю ночь, в неосвещенных местах, что вce как будто исчезает, и небо, и земля, и вода, и леса, и домы – всякий предмет, – и мы не видим не только красоты мира, но и решительно ничего. Не напрасно и самый мир называется светом. Точно, его можно назвать светом: что за мир был бы без света? Все животныя и самыя растения устроены так, что они не могут жить без света; да притом свет дает всему такой хороший, привлекательный вид, а без света как будто и мира нет».

Отсюда ряд общеназидательных и нравственных выводов. Нам должно ценить этот дар Божий. Должно ценить и зрение наше, дающее нам видеть свет. Однако – не привязываться слишком к вещественному свету, ибо есть мир иной, невидимый для глаза: так, душа невидима, а она дает жизнь и сообщает выразительность лицу и красоту всему телу. В свете невидимом, духовном живет Источник света Бог, в нем живут Ангелы; это свет вечный, блаженства и красоты которого мы теперь еще постигнуть не можем, но можем сподобиться в будущем, если жизнью своею окажемся достойными. Мыслями из Шестоднева св. Василия о том, что первобытный свет не был связан с солнцем – солнца тогда еще не было, – и о «единственности» этого первого дня, названного у Моисея не первым, но «единым» днем, заканчивает о. Иоанн беседу о первом дне творения.

«Каким же стал мир во второй день своей жизни, или – что сотворено во второй день? Ядро земное было все еще в воде в не было видимо, но свет уже освещал днем неустроенное, безобразное вещество мира. Во второй день мир начинает более и более, по Божьему слову, из безпорядка приходить в порядок»... Определяются первыя очертания земли, создается «воздушное пространство, окружающее землю, и все безконечное звездное пространство, c огромными, в то время еще темными шарами небесными, разделенными друг от друга величайшими разстояниями».

«Благодарение всемогущему Творцу, Который всемогущим словом Своим создал воздух, разлив такую тонкую, прозрачную, живительную жидкость, необходимую для всякой одушевленной твари и для всех растений. Да, братия, без воздуха ни мы, ни животныя не могли бы существовать и нескольких минут: он так же – и даже больше – необходим, как пища и питье: мы дышем им каждую минуту. Свежий воздух, при движении, есть, кроме того, прекрасное лекарство в случаях нетрудных болезней, подручное для всякого; он освежает и укрепляет наше тело».

Но воздух может быть и проводником смерти, за грехи наши: при моровых поветриях и при неблагоприятных для жизни воздушных явлениях. Потому то св. Церковь ежедневно молится Господу о «благорастворении воздухов».

Мы, слава Богу, знам, что все в мире от Бога. И при виде громомещущих и огнедышущих во время грозы облаков вспомним о том времени, когда Господь во тмах святых Ангелов Своих придет на облаках на нашу темную землю для страшного суда над родом человеческим...

«Вот уже вечер второго дня мира, а земли все еще не видно» – заключает обозрение творения этого дня о. Иоанн.

«В третий день мира Господь образовал особыя вместилища на земле для вод и открыл лице земли в известных местах». Чтобы образовать широкия и глубокия ложбины для вод, очевидно, нужно было выдвинуть землю и поставить горныя громады... Показалась суша. «Еще ни в воздухе ни в воде нет живых тварей, – а суша в этот день произведет уже из себя удивительныя растения: из грубой земли, из песку, из глины, из илу, выйдут самые нежные, прекрасные и разнообразные виды трав, цветов и различных злаков, также – все роды деревьев».

Океаны и моря: почему они занимают столько места на земном шаре? какое их назначение? Их значение огромно. Они являются для земного мира водохранилищами, необходимыми для поливания и орошения земли, для питания водой растений, животных и людей, для уравновешения самой температуры земного шара. «Творец все сотворил соразмерно – числом, мерою и весом».

Отсюда нравственное назидание. «Братия! Вода хотя и бездушная вещь, но она, слушаясь слова Господня, делает то, чего мы иногда не делаем. Вы видите, что она, по законам Творца, подымаясь из разных водяных вместилищ вверх в виде паров, ниспускается потом дождем или росою на растения, которыя сами не могут переменять места, и приносит им живительное питье, или же, по крайней мере, делает влажным воздух. Так и мы всегда будем служить бедным и немощным нашим собратьям, подавая им слово утешения в бедствии, как прохладительное питье или милостыню, какую кто может».

«Да прорастит земля былие травное»... «Все еще идет третий день. Когда вода согрелась и согрела землю, а от этого начали подыматься испарения и когда, по слову Господню, вода, покрывавшая землю ушла в указанныя ей вместилища и таким образом явилась суша с горами, холмами и долинами: – на земле, тоже по слову Господню, вдруг является безконечное различие трав с семенами в каждой», деревья с семенами без плодов и деревья с плодами. Для будущих живых существ появилась разнообразная растительная пища.

Здесь снова ряд назиданий для нашего самосознания.

Когда принимаем пищу, вспомним, что она дело благости и всемогущества Божия; будем благодарить за нее Творца и будем соблюдать меру в ней.

Когда глядим на красоту растительности, вспомним Промысл Божий о нас. А видя быстрое увядание красоты и нежности цветов, не станем слишком заботиться об одежде особенно нарядной и не будем забывать о скоротечности и ненадежности нашей земной жизни. От природы научимся смирению: у цветов и деревьев нет ничего своего, все они Божие творение; хороши и нежны цветы, но скоро увядают; прекрасны и стройны деревья, но падают под секирою человека или от напоров ветра. Так и люди, каковы бы они ни были, ничего не имеют своего, и так же все падут под секирою смерти.

Заканчивает о. Иоанн беседу о третьем дне прославлением Творца, заключенным в художественную словесную форму.

«Дивно всемогущество Твое, Господи! Как Ты сказал вначале – так доныне каждый злак, каждое деревцо и дерево слушают Тебя! С наступлением весны лишь только будет достаточное количество теплоты для развития растений, у бездушной Твоей твари начинается дивная работа в скромной неизвестности недра земного, также – на стеблях и сучьях деревьев без шуму, без стуку, правильно, постепенно. Вот они выходят на свет Божий, ни одна травушка, ни один листочек, ни одно деревцо не собьется с пути, не забудет данного ему образца (формы) – и смотрите, откуда что берется: травка на земле или листочек на дереве развертывается, становится шире и шире, больше и больше, и наконец, голая земля покрывается прекрасным, разноцветным ковром, который манит и глаз и обоняние; а деревья наряжаются в лиственную густую одежду и прикрывают свои члены. Так все делается живописно, нарядно на нашей земле от этих растений! И все это берется как будто из ничего, по одному слову Господню, сказанному однажды навсегда!

И снова переход к назиданию. «Да и мы, братия, не из того же ли небытия возникаем к бытию? Чем мы бываем в начале – «в чреслех отчиих»? Не очевидно ли чрез это Творец дает нам знать, что в начале он привел все из небытия в бытие? Братия, будем смотреть на растения и поучаться. Как очевиден, осязателен Господь наш, наш Отец всемогущий в этих растениях! Каждая травка, каждый листочек, каждый цветочек как будто шепчут нам: «тут Господь!» Разсматривайте, братия, премудрое устройство растений и познавайте в них Бога»...

Четвертый день творения, создание светил небесных. Здесь в описании, проникнутом чувствами благоговения и восхищения, предлагаются космографическия сведения о солнце – его величине, отдаленности от земли, щедрости освещения; о луне и звездах, о причине дня и ночи, о зависимости смены времен года от положения земного шара в отношении к солнцу. Почти каждая деталь обращает мысль к религиозно-нравственному назиданию. Говорит о. Иоанн об отдаленности солнца, – и наставляет: но нет разстояний для Бога; равно и наша мысль также свободна от разстояний и можем возноситься к Богу. Или: солнце одинаково всем и всему светит, и греет, и животворит на земле; так и Господь Бог – духовное Солнце – один для всех; и евангелие одно; одна и Церковь Господня. «Иногда люди живут в совершенном забвении Бога. Но Отец Небесный повелевает солнцу Своему сиять равно для всех: Его солнце никогда не забудет в свое время подняться над нами. 

Мы – часто – еще спим, а оно (солнце), как «жених из чертога своего», уже давно выступило на наш небосклон и льет со всей щедростью ослепительные лучи свои, радуя всякую одушевленную тварь, все освещая и оживляя. Будем и мы, братия, подражать Отцу Небесному, каждый по своим силам, сияя другим светом своих добрых дел и согревая своим участием сердца нуждающихся в участии». А в ночной тишине, при свете луны и звезд – «не здесь ли, когда вы проникнуты священным трепетом, вам станут понятны благодарение и славословие, возносимые созданием своему Творцу!? «Тебе поет солнце, Тя славит луна, Тебе присутствуют звезды!» (мол. водоосвящ.).

У нас бывает и темно и холодно, когда солнце мало освещает нас; и напротив – светло и тепло, когда лучи солнца прямо падают на землю. «Подобное бывает и с душею христианина. Когда Источник духовного света и животворной теплоты Иисус Христос и Дух Животворящий удаляются от нея, тогда в ней бывает духовный мрак и холод; а когда они приближаются к ней и действуют на нее Своею благодатию, тогда вдруг в ней водворяется свет и теплота, и она вкушает чудный мир и небесную радость»...

«Смотря на звездный мир, невольно думаешь: какая бездна всемогущества и премудрости Божией! Что значит в сравнении с небом земля? что – мы люди? Кто не скажет со св. псалмопевцем Давидом: «яко узрю небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси: – Что есть человек, яко помниши его? или сын человечь, яко посещаеши его?»

Пятый день творения, сотворение рыб и всякой души животных, гадов и птиц. Все открывающееся перед нашим взором: безчисленные виды водного царства, жизнь этих обитателей вод, стройность и порядок и та всеобщая радость жизни, которая побеждает действующия и в этой области смерть и взаимное истребление; далее – мир безконечно малых существ, открывающийся чрез увеличительное стекло в одной капле воды; еще далее – красота, нравы, обычаи, способности, богатство видов пернатого царства: – все показывает изумительную премудрость Творца» «Кто, видя все это, не взойдет мыслью к безконечному Уму, к безконечной Премудрости, Которая одна вызвала из ничтожества к жизни безконечное множество самых разнообразных тварей и всем дала самое мудрое устройство, жизнь и сладостное чувство бытия? «Яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси: исполнися земля славы Твоея!»

О. Иоанн приводит слова св. Кирилла Иерусалимского: «Одно естество воды: но из оного раждаются рыбы и птицы, и как те плавают в водах, так и сии летают в воздухе... Та же вода, из которой раждаются рыбы и птицы, бывает в виноградных лозах вином, веселящим сердце человека; в маслинах – елеем, умащающим лице человека; превращается в хлеб, сердце человека укрепляющий, и во всякие роды плодов»! И прибавляет о. Иоанн: «так все в мире связано между собою самым тесным образом, хотя с первого взгляда этого и не представляется... не научает ли чему нибудь нас – разумных тварей – это тесное сродство всех земных тварей? Научает тесному дружелюбному единению между собою. Видим, что все в мире соединено неразрывными узами: растения с животными и те и другия между собою; станем ли мы унижать себя пред неразумною природою – разъединяться друг от друга чрез самолюбие, ненависть и другия страсти?...»

Из разительного сходства разнородных тварей, а равно из разнообразной красоты, видимой в них, имеющей также нечто общее и единое им всем – «заключаем, что есть одна величайшая Красота, от Которой происходит в мире всякая красота. Весь мир есть единая красота, потому что един верховный Мудрец создал его. Будут и люди одним прекрасным стадом, когда «будет Бог всяческая во всех», в будущем веке».

Из обозрения мира видим, как тверды и неизменны законы Творца, данные твари. «Так же неизменно определение Господне о св. Церкви, что ее не одолеют и врата адова, или вся сила адская, – и она будет твердо стоять до окончания века. «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей», сказал Спаситель».

Последний, шестой, день творения о. Иоанн разсматривает в двух беседах. В одной говорит о сотворении животных земных. Он указывает на смертность душ животных в отличие от безсмертной человеческой души; затем на власть человека над животными, какую он имел до своего грехопадения и какая в меньшей степени у него остается после грехопадения; о пользе животных для человека и о пользе отдельных видов их в общем строе земного мира. И в этой области видна всюду премудрость и благость Божия. 

«Посмотрите на жизнь каждого животного, – на их нравы, обычаи, на орудия к обороне: – и вы увидите, как все они довольны своею жизнью, прославите Бога и скажете: «благ Господь всяческим, и щедроты Его на всех делех Его». Напоминает о. Иоанн, что и в бытии этих тварей есть много поучительного для нас и даже достойного подражания. Он приводит наставление Златоуста, у каких тварей чему можно учиться. «У муравья», говорит св. Златоуст, «можно учиться трудолюбию, у пчелы – любви к чистоте, к труду и к ближним... И не видим ли, что пчела уважается больше других животных не за то, что трудится, но за то особенно, что трудится для других? Ведь и паук трудится и хлопочет и растягивает по стенам тонкия ткани, выше всякого искусства женского, но его и не уважают, потому что работа его для нас совершенно безполезна: таковы те, которые трудятся и хлопочут только для себя»...

Сотворение человека в тот же шестой день составляет предмет отдельного чтения, замыкающего собой круг бесед о днях творения. В основу беседы о. Иоанн кладет мысли о сотворении человека св. Григория Богослова. «Когда все это – земля, небо и море – составило мир», пишет св. Григорий Б., «нужен стал зритель премудрости, матери всего, и благоговейный царь земный, т. е. нужен стал человек. Тогда Сын Божий рек: пространное небо населяют уже чистые и присноживущие служители, непорочные умы, добрые Ангелы, песнословцы, немолчно воспевающие Мою славу. Но земля украшается одними неразумными животными. 

Потому угодно Мне создать такой род тварей, в котором бы заключалось то и другое – род тварей средних между смертными и безсмертными – разумного человека, который бы увеселялся Моими делами, был мудрым таинником небесного, великим владыкою земли, новым ангелом из персти, песнословцем Моего могущества и Моего ума. Так рек Сын Божий – и созидает живое существо, в котором приведены в единство то и другое; то есть невидимое и видимая природа, – созидает, говорю, человека; и из сотворенного уже вещества взяв тело, а От Себя вложив жизнь (что в слове Божием известно под именем души и образа Божия), творит как бы некоторый второй мир – в малом великий; поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного поклонника, зрителя видимой твари, таинника твари умосозерцаемой, царя над всем, что на земле, подчиненного горнему царству, – земного и небесного, временного и безсмертного, видимого и умосозерцаемого». Доселе Григорий Богослов».

Человек создан по образу и по подобию Божию. О. Иоанн объясняет в чем состоит образ и подобие Божие. Образ Божий – в царственном положении человека на земле, затем в его уме, в его воле, хотя ныне они и испорчены грехом, в стремлении к правде, в разумной любви, в способности мысли его облетать во мгновение безмерныя разстояния, – вообще, во всем, «что в тебе есть доброго, нравственно хорошего»... Подобие Божие состоит в нравственной чистоте и святости, и святые отцы, стремившиеся к этому, назывались и называются преподобными отцами, т. е. отцами преподобными Богу.

Человек состоит из тела и души: Господь, взяв персть от земли, «вдуну в лице» сделанного состава человеческого «дыхание жизни», т. е., как говорит св. Григорий Богослов, – «уделил ему Своей Божественной жизни или послал в него дух, который есть струя невидимого Божества».

Двусоставность человека ставит о. Иоанн предметом особого внимания и развивает по этому поводу целый ряд мыслей: оне являются естественным завершением круга его бесед о днях творения. Позволим себе, в заключение краткой передачи содержания бесед о. Иоанна, привести большую цитату из этой последней части.

«Обратим внимание», говорит о. Иоанн, «на свое тело и душу и посмотрим, что внушают они нам своим происхождением, своим устройством; что делать, как обращаться должны мы с ними».

«Тело человека создано из земли. Вот, братия, усмирительная для гордости нашей истина: – наше тело из той земли, которую мы попираем ногами. В самом деле, от чего питается, развивается и возрастает тело зараждающегося младенца в утробе матерной? – От крови и соков матерних. А кровь и соки откуда? – От пищи, принимаемой матерью, а пища – из земли. И так видите, братие, что тело наше образуется из земли. Если бы люди чаще вспоминали об этом, сколько убавили бы они своей гордости, сколько прихотей, выдуманных для украшения и удовольствий тела, оставили бы они! Тогда, естественно, весьма многие разсуждали бы так: я – земля и пепел: зачем же мне так нежить свое тело, слишком безпокоиться для него – для его питания, одеяния, когда оно опять обратится в землю, когда оно за все труды и заботы об нем заплатит одним безобразным тлением и разрушением? 

Вообще внимательный человек при разсмотрении природы своего тела – его строения, его назначения, его потребностей – легко приходит к смиренному о себе мнению. Тело наше есть только временный земляной дом нашей души, устроенный действием Божественного всемогущества. Большая часть людей не знают этого собственного жилища – его строения, расположения частей его – хотя человек и живет в нем на земле несколько десятков лет: – наше тело питается, возрастает, живет, а как это все бывает, не знаем; мы не знали бы, когда нам нужно есть и пить, если бы голод и жажда не давали знать об этом; не знали бы, как подкрепить изнуренныя силы, если бы природа сама не указала нам средства для этого в сне. По телу человек весьма ограниченное, немощное существо, и весь он не свой, а Божий.

Но не смотря на то, что плоть наша немощна и создана из земли, – и в ней проявляется безконечная премудрость Творца, и совершенно пренебрегать телом нашим не следует: оно есть прекрасное, живое орудие души нашей и сонаследник Царствия небесного; вместе с душею и тело наше некогда будет участвовать в блаженстве вечном. «Если хочешь знать, какова премудрость Создавшего нас», говорит св. Иоанн Златоуст, «подумай, что делается из глины: что же другое, кроме кирпича или черепицы? – И однако великий Художник-Бог из этого вещества – из которого делается только кирпич и черепица – мог устроить глаз, столь прекрасный, что удивляются ему все смотрящие, и сообщить ему такую силу, что он простирается взором на столь великую высоту воздуха и при помощи небольшого зрачка обнимает столь великия тела: и горы, и леса, и холмы, и моря, и небо. 

И что говорить о зрачке и силе зрения? Если разсмотреть только ресницы глаза, этот повидимому самый ничтожный из всех членов: – и в них увидим великую премудрость Зиждителя Бога. Как ости на колосьях, выдавшись вперед на подобие копий, отгоняют птиц и не дают им садиться на плод и ломать еще очень слабый стебель: так и на глазах – волоски ресниц выдаются как бы ости и копья, отражают от глаз пыль, сор и все, что безпокоит отвне, и предохраняют веки от их повреждения. Увидим и в бровях не меньше премудрости. Кто не изумится их положению? Оне и не слишком выставляются вперед, чтобы не затмевать глаза, и не углублены внутрь более надлежащего; но выдаваясь сверху на подобие кровельного навеса на доме, принимают на себя стекающий с головы пот и не дают вредить глазам». Доселе св. Златоуст. 

А мы, – продолжает о. Иоанн, – к этому прибавим от себя, что чувство зрения защищено у нас самым тщательным образом потому, что оно самое благородное и самое деятельное чувство: зрением мы больше всего познаем славу Божию: «яко узрю, – говорит Псалмопевец, – небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси: Что есть человек, яко помниши его». Слух занимает после него второе место. И им познаем мы славу Божию, равно как и то, кто мы, для чего родились и живем, что с нами будет по смерти и прочее. Это бывает особенно тогда, когда мы в Церкви слушаем со вниманием чтение и пение или проповедь слова Божия. Через слух мы получаем много и других разных сведений. Говоря о зрении и слухе, естественно, братия, придти к мысли, что Тот, Кто создал слух и зрение, непременно Сам все видит и слышит. В самом деле «насаждей ухо не слышит ли? или создавый око не смотряет ли?» О! непременно все слышит и видит, даже то, что мы мыслим и чувствуем или еще только будем мыслить и чувствовать. Будем же осторожны в мыслях и делах.

Можно бы сказать и еще многое о премудром устройстве других частей тела, головного мозга и его покровов, об устройстве сердца и проч., но пора уже сказать несколько сдов и о душе.

Что же сказать об ней? – Если в теле Бог показал столько мудрости: то, конечно, несравненно больше в душе, которая создана по образу Божию. Обратим внимание на ум человека. Чего не сделал он в мире умом своим? Он проник отчасти в звездный мир; он подметил и частью применил в свою пользу законы природы; он придумал тысячи разнородных искусств; создал разныя науки; вообще умом своим он творит много великих дел. Но, к несчастью, сила и работа ума у плотских людей клонится больше к тому, чтобы увеличить удобство и удовольствия временной жизни, а не – к тому, чтобы облегчить восхождение человеку к жизни небесной, вечной: плотская, греховная воля склонила и весь ум к земле, между тем как христианин должен мудрствовать больше всего о небесном. 

Человек, например, возлетает на воздушном шаре и парит на нем телом выше всего земного; или идет по воде паровым судном и огромною силою паров роет влажную стихию; или тою-же силою паров заставляет катиться по железной дороге неимоверныя тяжести живыя и громоздския; также – в несколько мгновений или минут передает свои желания или мысли людям, удаленным на большия разстояния, или наконец, нашел возможность добывать из земли, при небольших средствах, возможно-большее количество плода. Все эти открытия делают честь уму человеческому, и – почти все – весьма полезны. Но, несравненно больше было бы чести человеку, если бы при всех этих изобретениях он меньше пресмыкался по земле – во зле; если бы при просвещении ума менее оставался во мраке пагубного своемыслия и страстей, свирепствующих сильнее ныне, чем когда либо в другое время, и воспарял к небу, своему истинному отечеству, умудряясь в средствах ко спасению. 

Ты возлетаешь, человек, на воздушном шаре..., в жидкой стихии ты пролагаешь себе быстрый путь, или по суше – на приведенной в движение парами машине – летишь стрелою: честь тебе, или лучше – слава Господу, просвещающему умы человеческие делать многополезныя открытия в богатой тайнами природе и через них делать удобнейшею многотрудную жизнь нашу. Но, человек, где твоя быстрота восхождения к небу, к твоему истинному отечеству? Ты быстр на земном пути; но как медлен и часто неподвижен на небесном! Как ни быстр твой земной путь, но дальше земных обителей, дальше земли никуда ты не унесешься по нему; а тебе предстоит весьма нужный путь к небесным обителям и к безконечной жизни!..»

В заключение, о. Иоанн напоминает наставление св. Григория Богослова, что мы, люди, по своей природе, земные и небесные, что, живя здесь на земле, мы предназначены к переселению в иной мир. «Поэтому, – заканчивает о. Иоанн данный круг своих чтений, – тленное, временное не будем предпочитать нетленному, вечному. Аминь».

Так светлое пастырство о. Иоанна Кронштадтского, изобильно наполненное всесторонним содержанием и благодатно осиянное, предстает перед читающими его словесныя творения еще с одной стороны, со стороны служения о. Иоанна слову. И в этой сфере та же небесная осиянность. Мы видим, как разнообразна и богата умственная жизнь о. Иоанна: его интерес обращен и к святоотеческим творениям и к данным современного знания и к самой живой природе, которую он так любил. 

Но, весь живя жизнью во Христе, отовсюду черпая материал и с любовью передавая его другим, о. Иоанн направлял все к одной цели: назидать своих слушателей и читателей, чтобы они «истинною любовью все возращали в Того, Который есть Глава, Христос» (Ефес. 4, 15). Облекает о. Иоанн свои мысли в самую простую, доступную пониманию всякого форму, и при этом, однако, в форму подлинно художественную. В кратко переданных здесь беседах о творении мира он следует примеру великого вселенского учителя Церкви, но и в этом следовании он свободен, идет своей дорогой, сообразно потребностям своего времени и состоянию своей паствы.

Примем и мы к сердцу уроки о. Иоанна – так, чтобы, глядя на мир Божий, видеть в каждом явлении природы, а равно и в судьбах нашей личной жизни, действие десницы Божией, наши впечатления направлять к мыслям о премудрости и благости Божией, а сердца возбуждать к Божией славе.

-/1 «Отойди несколько от города», говорит в слове над гробом св. Василия его друг св. Григорий Богослов, «посмотри на новый город, на сие хранилище благочестия. Теперь уже нет перед нашими взорами тяжкого и жалкого зрелища: не лежат перед нами люди еще до смерти умершие и омертвевшие большею частью телесных своих членов, гонимые из городов, из домов, с торжищ, от вод, от людей, наиболее им любезных, узнаваемые только по именам, а не по телесным чертам... 

Этот богородный муж, рожденный от благородных и сияющий славою, не гнушался и лобзанием уст чтить болезнь, обнимая недужных как братьев, не из тщеславия (как подумал бы иной), но чтобы научить своим любомудрием и не оставлять без услуг страждущия тела: это было и много говорящее и безмолвное увещание... И не город только пользовался сим благодеянием, а область и другия места были бы лишены этого. Нет, всем предстоятелям города предложил он общий подвиг – человеколюбие и великодушие к несчастным»... «Если он не умел низвести хлеб с неба, то по крайней мере умел заставить богачей открыть свои житницы нуждающимся», замечает в другом месте св. Григорий.

Источник: Прот. Михаил Помазанский. О жизни, о вере, о Церкви. Сборник статей (1946–1976). Выпуск первый: Жизнь в Церкви. Jordanville: Типография преп. Иова Почаевского. Holy Trinity Monastery, 1976. С. 131–149 / azbyka.ru.
Фото: slovo-bogoslova.