Профессор Иван Алексеевич Сикорский 
(русский психиатр, публицист, профессор Киевского университета Святого Владимира, почетный член Киевской духовной академии, даты жизни: 26 мая 1842 — 1 февраля 1919)

Отец Иоанн Ильич Сергиев (Кронштадтский) и его пребывание в Киеве

Приезд отца Иоанна в Киев и пребывание в нем представляют собою выдающееся событие местной жизни, которое должно быть занесено в летописи.

Около двух месяцев кряду, не прекращаясь, ходили слухи о приезде в Киев отца Иоанна, и люди всех возрастов, классов и состояний жадно прислушивались к вестям о приезде человека, которого Киев еще никогда не видел, но которого он уже хорошо знал, как и вся Россия.

С начала фоминой недели ко всякому поезду Курско-Киевской дороги собиралась многочисленная публика встречать отца Иоанна. Несмотря на сохранение всевозможной тайны, которою окружен был приезд отца Иоанна в Киев, несмотря на то, что им был избран путь не на Москву и Курск, а на Белосток, прихода поезда 16 апреля ждала многочисленная публика. Киев встретил отца Иоанна и приветствовал так, как его встречают и приветствуют везде в России.

Уже в день приезда многочисленная публика наполняла улицу, где остановился отец Иоанн. Многие провели на улице ночь в благоговейном ожидании увидеть Батюшку.

Отец Иоанн прибыл в Киев в 8 часов вечера 16 апреля, и уже с трех часов пополуночи со всех концов Киева собрались массы народа: весь Киев узнал о приезде отца Иоанна. С 4 часов утра отец Иоанн начал прием труждающихся и обремененных (Мф.11:28), ищущих утешения. В 8 часов утра 17 апреля отец Иоанн с великим трудом сквозь густые массы народа достиг генерал-губернаторского дома, где в домовой церкви совершил обедню.

Уже с 10 часов утра население Киева было на ногах; одушевление, которым все были проникнуты, можно назвать беспримерным. Во всех концах города собиралась публика и в благоговейной тишине ожидала его приезда. Никто не знал, где он будет, его везде ждали. Повсюду, где показывался отец Иоанн, одушевление было необычно и велико, и его нельзя охарактеризовать иными словами, как мольба, молитва, благоговение, жажда видеть его. Таково было всеобщее настроение.

Вслед за окончанием обедни в доме генерал-губернатора отец Иоанн посетил Высокопреосвященного митрополита Иоанникия в Лавре. Одушевление тысяч богомольцев, наполнявших обширный погост вокруг Великой Лаврской церкви, не может быть передано словами.

В 2 часа дня отец Иоанн посетил Ее Императорское Высочество Государыню Великую Княгиню Александру Петровну. Повсюду на пути следования отца Иоанна его встречали, сопровождали и следовали массы людей, ища его благословения.

Из Покровского монастыря отец Иоанн проследовал в Андреевскую церковь, видимо горя желанием посетить и узреть собственными глазами священные и исторические местности Киева. Быстро поднялся, почти взбежал отец Иоанн по чугунной лестнице на площадку Андреевской церкви, откуда открывается обширный и весной особенно поразительный вид на Подол, Днепр, Заднепровье и на окрестные горы. Благоговейно, в молчании отец Иоанн рассматривал ближайшие и отдаленные окрестности, и в молитвенном настроении его всепроницающая мысль перенеслась к тому отдаленному времени, когда апостол Андрей Первозванный стоял на этом самом месте, предрекая великую историческую судьбу Киеву. Всею силою своего горячего чувства отец Иоанн переживал в своей душе исторические судьбы отечества и христианства.

В продолжении немногих минут площадка Андреевской церкви наполнилась массой посетителей, которые со всех сторон устремились к Андреевской церкви, как только стало известно, что здесь находится отец Иоанн. На площадке и в самой церкви отца Иоанна увидели многочисленные пришлые богомольцы Киева. С этого момента начинается ряд нескончаемых трогательных оваций, предметом которых сделался отец Иоанн. Единодушие, с которым люди всех званий и состояний приветствовали его и стремились к нему, не поддается описанию. Многократно отец Иоанн молился и молитвенно радовался, отвечая на приветствия. Его радость вытекала из сознания, что люди объединяются и что религия является могущественной объединяющей силой человечества.

Посетив Михайловский монастырь и Преосвященного Иакова, отец Иоанн направился к памятнику святому Владимиру. Его сопровождали массы народа; тут были и богомольцы, и публика, и учащиеся – все искали видеть отца Иоанна, принять от него благословение. В ответах отца Иоанна на приветствия окружающих сказывалась постоянно та безграничная любовь к людям и та проницательность, которая так свойственна отцу Иоанну и которая отличает его от тысяч и миллионов людей. Давши благословение двум подошедшим к нему взрослым гимназистам, он пожелал им хорошо выдержать экзамены и поступить в студенты. Подошедшему студенту университета пожелал трудиться и не переставать трудиться. Приблизившись к памятнику святому Владимиру, отец Иоанн предался воспоминаниям о протекших исторических судьбах России, и с пламенным чувством и благоговением он то подымал взор к монументу Просветителя России, то опускал его долу, где находится место Крещения Руси.

От памятника святому Владимиру отец Иоанн пешком спустился на Александровский спуск и отсюда проследовал в Никольский монастырь к Преосвященному Иоанникию, епископу Уманскому. Отсюда отец Иоанн пожелал проехать на Аскольдову Могилу.

Посещение этого первого кладбища христианских мучеников произвело особенное впечатление на отца Иоанна. Здесь впервые для окружающих стали видимы те глубокие черты характера, которые свойственны отцу Иоанну и которые составляют источник его беспримерного влияния на людей. Можно сказать, что в течение почти целого дня отец Иоанн находится в состоянии величайшего психического возбуждения, которое является то в форме молитвы без слов, то в виде возвышеннейшего настроения, граничащего с молитвой, то, наконец, в форме мысленного переживания высших идеалов. Можно сказать, что то возвышенное настроение, которое у обыкновенного человека наступает изредка, в исключительные минуты, у отца Иоанна является обычным и не оставляет его почти в течение целого дня. 

Отец Иоанн представляется обыкновенным человеком лишь в минуты крайнего утомления или во время принятия пищи; во все же остальное время дня он находится в состоянии возвышеннейшего одушевления и живет самой полной, самой широкой идеальной жизнью, какая только доступна человеку. Внешние впечатления застают его всегда готовым к той удивительной, высокой душевной реакции, которая так поражает наблюдателя и так глубоко и благотворно действует на всех. Основную, видимую черту характера отца Иоанна составляют искренность, кротость и величайшая любовь к человеку: с этими качествами неразлучно связана ласковость в отношениях к людям и обаятельность, превосходящая всякие ожидания. Все это написано на лице отца Иоанна, и всякий, кто даже в первый раз видит этого человека, верит и уповает. Таково впечатление, производимое отцом Иоанном на всех людей...

Приближаясь к Аскольдовой Могиле, отец Иоанн умолк, что обозначает у него переход к его обычному благоговейному настроению. Едва экипаж остановился, как отец Иоанн стремительно направился в ворота кладбища. Через две или три минуты его уже окружала многочисленная толпа людей: его всюду узнавали и бежали за ним. Войдя в церковь в сопровождении кладбищенского иеромонаха, отец Иоанн несколько минут пламенно молча молился. Его настроение отразилось на окружающих. 

Среди царившей общей тишины к отцу Иоанну обратилась старуха крестьянка и твердо громким голосом сказала: «Батюшка, отец Иоанн! Благослови меня, грешницу, блудницу, воровку; благослови меня в далекий путь-дороженьку – на тот свет». Отец Иоанн благословил старуху. Вся сцена произвела большое впечатление на окружающих. В сопровождении кладбищенского иеромонаха отец Иоанн спустился в подвальный этаж церкви, и, когда увидел Могилу Аскольда, его благоговейное настроение еще более усилилось, он стал громко молиться, импровизируя, по своему обыкновению, молитвы со свойственными ему простотой и силой. Посещением Аскольдовой Могилы закончился первый день пребывания отца Иоанна в Киеве.

Второй день пребывания в Киеве 18 апреля в воскресенье отец Иоанн начал Божественной службой в Покровском женском монастыре, где имеет пребывание Ее Императорское Высочество Государыня Великая Княгиня Александра Петровна. Отец Иоанн прибыл в Покровский монастырь к 8 часам утра, но уже на рассвете в монастыре и около стали собираться массы народа, искавшие видеть отца Иоанна. Ко времени его приезда число ждавшей публики доходило до десяти-пятнадцати тысяч. Густые массы народа запрудили буквально весь двор монастыря и смежные улицы. По окончании обедни отец Иоанн посетил Ее Высочество в Ее собственных покоях и затем посетил монастырскую больницу. Лишь с трудом через густые массы народа отец Иоанн достиг здания больницы. Поражающая чистота и уютный вид больницы произвели благоприятное впечатление на отца Иоанна. С обычной ласковостью он обошел всех больных, благословлял их, утешал и молился.

Откланявшись Ее Высочеству, отец Иоанн из Покровского монастыря проследовал через Глубочицу и затем по Вознесенскому спуску на Старый Город. Вид гор производил на отца Иоанна впечатление, как и вообще вся природа и местность Киева. В этом впечатлении все сливалось: и благоговейное чувство религиозного человека, и наблюдательность мыслителя, углублявшегося в историю геологических переворотов нашей местности, и, наконец, увлечение красотами природы, которая в Киеве представляет так много эстетических сторон. Эти чувства охватывали его всякий раз, когда взору его представлялись те или другие выдающиеся виды Киева, например, вид с Андреевской церкви на Подол, с Лаврских гор и Аскольдовой Могилы на Днепр и Заднепровье и с Подола на Андреевскую церковь. Созерцая виды природы, отец Иоанн и молится, и восхищается как любитель, и предается глубоким философским размышлениям о далеком прошедшем, о мироздании.

Несмотря на кратковременность пребывания в Киеве и на недостаток времени, отец Иоанн горел желанием посетить строящийся Владимирский собор. Внутренний вид храма, его живопись и орнаменты произвели необычайно живое и сильное впечатление на отзывчивую, высокоодаренную натуру отца Иоанна. Лики святых и стенные изображения событий библейской и христианской историй привели отца Иоанна в состояние духовного восхищения. Он переносился мысленным взором к отдаленным временам, к моментам самих событий, и вся его фигура, его лицо и телодвижения озарились тем чудным огнем идеальной жизни, который едва ли доступен изображению и анализу и который невольно заставляет вас чувствовать, что вы находитесь вблизи великого человека. 

Всегда живущий мыслью о людях, о их нравственном усовершенствовании, отец Иоанн предался размышлениям о том благотворном влиянии, которое будет иметь для Киева и для России Владимирский собор – этот памятник христианской и культурной жизни России. Возможность видеть Владимирский собор в законченном виде и молиться в нем представлялась отцу Иоанну особенным счастьем, которого он хотел бы достигнуть.

Осмотрев Владимирский собор, отец Иоанн проехал на Подол в Братский монастырь к Преосвященному Сильвестру, епископу Каневскому. Массы народа уже наполняли погост монастыря, и отец Иоанн с величайшим трудом проник в квартиру Преосвященного. Между отцом Иоанном и Преосвященным завязался разговор, поводом которому служило одушевление народных масс, стремившихся видеть отца Иоанна. Собеседники заговорили о возможности объединения людей. В это время в квартиру Преосвященного были приглашены студенты Духовной академии. 

Отец Иоанн, всегда умеющий придать теплый характер своему обращению, быстро поднялся с места и тоном любви, облеченной в форму сотоварищества, с живостью заговорил: «Студенты Академии! Христос Воскресе! Здравствуйте, друзья мои, здравствуйте, милые однокашники, дети всем нам общей духовной школы...» За речью отца Иоанна последовали со стороны студентов Академии самые горячие, самые непринужденные проявления радости, признательности, удивления и сыновних чувств в отношении отца Иоанна.

Выход отца Иоанна из покоев Преосвященного был сопряжен с едва одолимыми трудностями ввиду общего желания многочисленной публики приблизиться к отцу Иоанну, увидеть его, получить благословение. Среди публики, особенно простой, высказывалось желание обратиться по телеграфу с прошением на Высочайшее Имя, дабы отцу Иоанну повелено было оставаться в Киеве целую неделю.

С Подола отец Иоанн направился в Институт благородных девиц, оттуда в Левашовский пансион, где его давно ожидали. В большой зале верхнего этажа здания собраны были воспитанницы и начальство, и отец Иоанн, отслужив молебен, окропил всех святой водой. Затем, по предложению начальницы пансиона графини Апраксиной, отец Иоанн посетил больницу, где с обычной ему любовью и лаской утешал и ободрял больных. 

В числе больных ему указали на девочку, которая страдала тяжелым тифом и у которой незадолго перед тем вскрыт был обширный гнойник вблизи уха. Девочка неподвижно лежала вся в повязках. Едва взглянул отец Иоанн на больную, как вся его фигура внезапно озарилась огнем чувства. Он быстро подошел к больной, припал к кровати и, стоя на коленях, приник к лицу страдалицы, осыпая ее нежнейшими ласками и поцелуями. Тут сказалась вся богато одаренная душа отца Иоанна. На минуту он все забыл: и окружающую обстановку, и свои 63 года – и как самая любящая мать ласкал и утешал болящую. «Милое дитятко, тебе не больно, ах ты, страдалица моя», – приговаривал он... Воцарилось совершенное безмолвие, и вся сцена произвела глубочайшее впечатление на окружающих. Это впечатление нельзя передать или описать!

Еще возможно было бы вспомнить сказанные слова, возможно бы описать отдельные подробности, но нет средств передать тон, оттенки голоса и все переливы несравненной мелодии чувства, которое вылилось из души любвеобильного отца Иоанна... Достаточно было видеть описанную сцену, чтобы у вас не оставалось сомнения в том, что вы присутствовали при самых глубоких проявлениях, на которые способна человеческая душа. Тут все сказалось: и пыл беззаветного чувства, и безграничная любовь, и захватывающая душу жалость и скорбь у постели больного человека, и, наконец, несравненная симпатия, со всеми оттенками и модуляциями могучего чувства.

В Левашовском пансионе случилось и другое событие, которое произвело особенное влияние на окружающих. Между лицами, присутствовавшими на молебне, в числе многих оказалась дама, приехавшая нарочно из Харькова с целью увидеть отца Иоанна и получить от него благословение. Обстоятельства ее жизни делали для нее особенно необходимым нравственное утешение, которое так умеет подать отец Иоанн. Дама случайно попала в Левашовский пансион и находилась среди густой толпы. Благословляя всех, отец Иоанн с особенным участием отнесся к ней, обласкал ее, обнял и отличил особенным вниманием. Дама эта, полная радости и счастья, рассказывала всем о случившемся, пораженная проницательностью отца Иоанна, так как она еще не имела случая обменяться с ним хотя бы одним словом. 

И в самом деле, проницательность отца Иоанна поразительна, и мы имели случай неоднократно убедиться в том, что отец Иоанн обладает способностью быстро, с первого раза, иногда при одном внимательном взгляде на человека, определить безошибочно его душевное состояние, в особенности его настроение. В этом отношении его диагностические способности необычайны. Видя перед собой массу людей, он как бы гениальным чутьем угадывает тех труждающихся и обремененных, которым более всего нужна его помощь, и оказывает им эту помощь предпочтительно пред другими присутствующими. Почти с такою же безошибочностью он читает в сердцах людей, которые лишены искренности и чужды тех высоких качеств, которыми он сам богат и которые стремится развить в других.

Из Левашовского института отец Иоанн направился в Училище слепых. Здесь он благословил детей, обласкал их, расспросил каждого из них, кто, когда потерял зрение и помнит ли солнечный свет. С особенным участием он отнесся к тем, которые ослепли в раннем детстве и которые на вопросы, помнят ли они свет, отвечали отрицательно. Отец Иоанн утешил слепых, сказавши им, что, кроме зрения телесного, есть зрение умственное и, если они и лишены первого, у них остается второе. Конечно, большое несчастье, поучал отец Иоанн, не видеть солнечного света, но гораздо более несчастны те, которые лишены никогда не меркнущего света Божественного.

Следующий (третий) день пребывания отца Иоанна в Киеве начался Божественною службою в доме генерал-губернатора. По окончании обедни отец Иоанн посетил Кадетский корпус.

Около трех часов пополудни отец Иоанн направился в Лавру поклониться святым угодникам Печерским. Несмотря на утомление, вызванное предшествовавшими посещениями, отец Иоанн находился в особенном нравственном возбуждении; почти весь путь в Лавру он мысленно молился. Экипаж отца Иоанна проследовал мимо лаврской гостиницы и остановился у входа в галерею, ведущую в Ближние Пещеры. Здесь отец Иоанн был встречен наместником Лавры. Отец Иоанн был молчалив и находился в глубоком молитвенном настроении. Отец наместник предложил пройти в Ближние Пещеры не через галерею, а через сад. Из сада открывался восхитительный вид на горы, на Лаврские храмы и пещеры, на Днепр и Заднепровье. Отец Иоанн в величайшем нервном напряжении спросил: «Где же, где же пещеры?» Ему указали. Мгновенно все его существо озарилось огнем благоговения. Он остановился и, обратившись в сторону пещер, громко воскликнул: «Отцы святые, мира отвергшиеся и Христа возлюбившие! Христос Воскресе!» Он обращался к угодникам Печерским, как к живым людям, и это чувство близости и единения с ними не оставляло отца Иоанна все время, пока он находился в стенах Лавры. 

Спустившись в Пещеры, отец Иоанн все время громко молился. Молитва его носила характер пламенных импровизаций, в которых выражалось удивление, благоговение и мольба к небожителям. Эти небожители когда-то были обыкновенными людьми и подвизались здесь, они ископали эти пещеры своими руками и оставили в них следы своей жизни, своих трудов, своего благочестия. Они – угодники Божии – представляют собою образцы тех добродетелей, того нравственного самоусовершенствования, которое составляло и составляет цель и задачу его собственной жизни. Теперь, на 63-м году своей жизни, он впервые присутствует на месте их подвигов, где всюду находятся следы их жизни и деятельности. Такими словами можно передать настроение отца Иоанна. Он пламенно молился. «О, други Божии, други Божии», – часто повторял он. «Святый Павле, чадо послушания, научи нас послушанию», – молился он у мощей Павла Послушливого. «Святый Иоанне, страсти сожегший, научи нас гореть пламенем любви», – молился он у мощей Иоанна Многострадального. 

Повсюду молитва его носила характер необычайной простоты и силы. По временам он умолкал, и из груди его вырывались лишь мимолетные тихие вздохи, столь характерные для отца Иоанна и свидетельствующие о глубоком душевном умилении, не требующем слов. Посетив келью и церковь Антония и феодосия, он был особенно растроган. У выхода из Ближних Пещер отец Иоанн обернулся и произнес: «О, мудрецы, о, философы! О, философы, о, богословы, мир удивившие!» В Великой церкви, поклонившись мощам Михаила, первого митрополита Киевского, отец Иоанн отступил и громко воскликнул, обращаясь к мощам, как к живому человеку: «Первоначальниче веры, святителю Божий, воззри, колико чада твои – вся Русь православная!»

Возвышенное настроение не покидало отца Иоанна и во время перехода из Ближних Пещер в Дальние. Шли по галерее, отец Иоанн шел с такою быстротой, что спутники едва поспевали за ним. Он был молчалив и горел огнем внутреннего одушевления... Круто спускались по длинной лестнице, примыкающей к церкви Дальних Пещер. Послышались молящие вопли тысячи голосов: «Отец Иоанн, благослови». С минуту отец Иоанн искал взором народ... Через железную решетку окна, находившегося на высоте, откуда пробивался слабый свет, просовывались десятки рук и виднелась масса людей. Как птицы небесные, люди лепились у окна, ища видеть отца Иоанна и получить его благословение. Из церкви Дальних Пещер вышло монашество с зажженными свечами. Отец Иоанн воскликнул: «Свет Христов просвещает всех! Христос воскресе, братия!»

Из Дальних Пещер отец Иоанн отправился в Великую Лаврскую церковь. Здесь он поклонился мощам угодников, спустился и также поклонился нетленно почивающему телу Павла, епископа Тобольского. Затем посетил наместника Лавры в его покоях. Здесь отец Иоанн слушал пение лаврского хора. Прослушавши пропетый отрывок церковной песни, отец Иоанн был восхищен. Низко поклонившись хору, сказал: «Братия! Я весь пленен вашим пением! Это гром небесный, это музыка божественная!» Затем отцом Иоанном были прослушаны еще многие церковные песни: все время, пока продолжалось пение, он мысленно молился.

Возвращаясь из Лавры, отец Иоанн посетил женское епархиальное духовное училище. Он явился сюда, озаренный всем, что было испытано в Лавре. Собранные в церкви воспитанницы училища были особенно серьезно настроены, судя по тому, что они сохраняли, несмотря на общее возбуждение, порядок почти столь же полный, как тот, который замечался в Лавре, где при одном напоминании наместника о послушании, как первом долге монаха, братия соблюдала порядок. Дети, несмотря на видимую сдержанность, чувствовали полным сердцем присутствие в их среде необыкновенного человека. Помолившись у наместных икон церкви, отец Иоанн обратился к детям и, окинув их испытующим взором, произнес торжественным голосом: «Милые дети, цветущие здоровьем и красотой! Христос Воскресе!..» Отец Иоанн сказал воспитанницам несколько поучительных слов; изъявление радости и восторга воспитанниц, несмотря на их сдержанность, было глубоко и трогательно. С теми из воспитанниц, которых отец Иоанн лично благословил, он был в высшей степени нежен, прося передать его любовь всем остальным.

В этот день вечером отец Иоанн уехал из Киева в Курск. Публике не был известен день отъезда, и несмотря на то, на вокзале собралась масса народа провожать отца Иоанна. Публика соблюдала образцовый порядок. Когда отец Иоанн показался у выхода, все обнажили головы, прося благословения. Настроение публики, провожавшей отца Иоанна, можно охарактеризовать словом: благоговение. По обе стороны поезда стояли густые массы публики, треть которой составляли воспитанники учебных заведений и преимущественно студенты Академии и Университета. Отец Иоанн, по просьбе публики, переходил то к одному, то к другому окну, благословляя провожающих. В проводах ничего не было шумного, все было тихо, но во всем было столько сердца, столько задушевности, столько простоты и величия, что несомненно – Киев пережил глубокие душевные минуты.

Но что же это за человек, который способен вызвать такие необыкновенные и единодушные проявления у множества людей? Что ищут люди, чего домогаются, когда, собираясь массами, благоговейно стоят, как в церкви, по целым часам, часто по целым ночам в ожидании увидеть его, услышать его голос, получить его благословение?

He толпа ищет отца Иоанна, но люди всякого звания, всякого образования и всех возрастов. Вы увидите здесь и образованного человека, и чернорабочего, учащегося и студента; вы увидите взрослых и детей, господ и их прислугу; увидите скромных тружениц и падших женщин; увидите больных, истеричных, испорченных и преступных людей. Вы встретите здесь различные религии, различные национальности. Всех приводит к отцу Иоанну одно и то же чувство, и, несомненно, хорошее чувство. Оно заставляет людей, приехавших в каретах, выйти из экипажа и стать рядом с обыкновенным серым человеком; оно объединяет господ и их прислугу; оно побуждает истерических и капризных женщин оставить свои капризы и притворство; оно поднимает падшую женщину из грязи и делает ее человеком. Это Божья искра, это стремление к идеалу! Вот что влечет людей к отцу Иоанну. В его присутствии у самого дурного, самого одичалого человека пробуждается совесть, а у всех неиспорченных людей освежаются и оживляются лучшие, идеальные стороны их характера. Отец Иоанн, столь чуткий и отзывчивый ко всем лучшим проявлениям человеческой природы, приходит в умиление при виде благочестия и симпатий, обнаруживаемых в его присутствии. «О, милые киевляне и киевлянки – говаривал он при виде благоговейных народных масс. – И здесь то же, что по целой России, тот же дух, то же благочестие», – говорил он. Часто он бывал глубоко тронут проявлениями сердечности и благоговения. «Добрый русский народ, его любовь так и брызжет... Есть ли в свете народ искреннее и добрее русского народа?» – говорил он. Приведенные отзывы, высказанные таким тончайшим диагностом душевных движений, каким является отец Иоанн, имеют особенное значение. Впрочем, и для обыкновенного человека вполне ясно, что массы, группирующиеся вокруг отца Иоанна, одушевлены лучшими, возвышенными стремлениями.

Нам случалось слышать мнение, выражаемое людьми, даже не лишенными образования, будто увлечение отцом Иоанном есть явление психопатическое, или особого рода модное движение. Подобное мнение совершенно безосновательно, даже легкомысленно. Наблюдения, которые нам удалось сделать относительно настроения масс, показали совершенно противоположное. Мы почти нигде не видели проявлений истерии, не наблюдали каких-либо неумеренных слез, не было и шума, неизбежного при большом скоплении людей; напротив, наблюдалось почти необычное самообладание. Это показывает, что собравшиеся люди не только были одушевлены лучшими чувствами, но и самая воля их была подкреплена. Следовательно, это увлечение масс имеет свойства бодрого, здорового психического проявления и ни в каком случае не болезненного.

Наибольшая часть людей, обращающихся к отцу Иоанну, ищут утешения или исцеления от нравственных зол. Это люди, или потрясенные своими собственными ошибками, или постигнутые какими-либо несчастиями, или, наконец, впавшие в уныние и утратившие волю. В подобных случаях человек, в целях нравственного самосохранения, обращается к доброму совету и поддержке друзей и близких. Отец Иоанн, по своему характеру и своим свойствам, является самым искренним, самым верным другом человечества, и к нему естественно стремятся все нуждающиеся в опоре и поддержке, в особенности те, кто ищет, кроме дружеской поддержки, религиозного утешения. В течение многих лет отец Иоанн был посредником в подаянии той и другой помощи. Но в последние годы его значение возросло, расширилось и далеко вышло за первоначальный предел. Теперь он уже не просто пастырь кронштадтской церкви, но общий молитвенник, целитель, народный герой, общий патрон и советник, общий отец-батюшка. Он едва ли не самый известный и популярный человек в России. Подобное значение мог приобрести лишь выдающийся, талантливый человек. Таковым, несомненно, следует признать отца Иоанна. Все качества, которыми он наделен, таковы, что им сначала невольно удивляешься и лишь потом анализируешь. Все проявления чувства у отца Иоанна отличаются необыкновенной глубиной и полнотой, превосходящей обычные пределы. Его проницательность и тонкость, с которыми он распознает психическое состояние человека, совершенно исключительны. Если к этому присоединить колоссальную волю, то мы составим некоторое понятие о размерах его дарований. Самое здоровье его стоит в полной гармонии с его душевными способностями: несмотря на свои 63 года, он выглядит человеком, имеющим не более 45 лет; он постоянно бодр, свеж, неутомим. Недостаточный сон и крайнее напряжение сил, которого требует его сложная миссия, не только не оказывают вредного влияния на его здоровье, но, по-видимому, только укрепляют и закаляют его на новые подвиги. На лице отца Иоанна и во всем внешнем виде его отпечатлены необыкновенная доброта, кротость и приветливость, и нам вполне понятно стремление масс видеть отца Иоанна, взглянуть на него. В этом стремлении, несомненно, сказывается потребность видеть этого исключительного, истинного человека – видеть и поучаться.

Когда мы говорим о выдающихся дарованиях какого-либо лица, мы ищем доказательств и следов его деятельности – в науке, поэзии, искусствах и практической жизни; мы задаем себе вопрос о специальности такого человека, о его трудах, его деятельности. Специальность отца Иоанна – нравственное усовершенствование себя и других. Его труды записаны не в книгах, не на полотне, но в миллионах сердец; записаны и запечатлены так прочно, как не всегда запечатлевается в нашем уме то, что мы видим, слышим, читаем. Этот живой носитель и проповедник идеалов, проводящий ежедневно 15–20 часов то в храме, то под открытым небом, то в многолюдных собраниях, не печатает своих трудов. Он словом, делом, примером, а более всего своей личностью воспитывает общество. Он преподает науку жизни. По-видимому, такой науки не существует. Конечно, нет! Уменье жить – это не наука, но философия. Греческие мыслители были правы, утверждая, что прожить жизнь есть великое искусство и что только мудрец сумеет правильно осуществить эту задачу.

В наши дни таким мудрецом, таким нравственным философом является отец Иоанн Кронштадтский. Единодушное стремление к нему есть знамение времени. Оно показывает, какую цену для людей имеет нравственность и как дороги всякие успехи в ней!