Сколько раз хотел Я собрать детей твоих,
 как птица собирает птенцов своих под крылья,
 и вы не захотели (Мф. 23:37).

XIX век и начало XX были не только расцветом в монастырском подвижничестве: это была эпоха возрождения во всех областях жизни государства. В церковном искусстве, после периода вырождения, наблюдался поворот к прекрасным древним образцам. Высшая духовная школа освобождалась от чужеродных инославных влияний и выходила на самобытный путь. Создавалась самостоятельная Богословская наука.

Благодаря ряду православных императоров, восстанавливалось каноническое служение монарха, как верного сына Церкви и охранителя православия. Антиканонический синодальный строй был обречён, и дело шло к восстановлению патриаршества. Во всём чувствовался подъём. Россия шла быстрыми шагами к расцвету своей культуры, к вершине своего благополучия, могущества и славы.

Но одновременно с творческими, созидательными силами еще быстрее развивались силы центробежные, разрушительные. Подавляющее большинство русского общества было заражено тлетворным, безбожным, революционным духом, шедшим к нам с Запада, столь гениально изображенным в «Бесах» Достоевского. Вместе с безбожием быстро распространялось и нравственное разложение. Даже некоторые из лагеря разрушителей временами чувствовали, в какой тупик зашла левая интеллигенция и завела за собою и всю Россию.

С наибольшей силой и образностью говорит об этом А. Блок в читанном им реферате в декабре 1908 г. Он чувствует обреченность интеллигенции: «Она осуждена бродить, двигаться и вырождаться в заколдованном кругу. Без высшего начала неизбежен всякий бунт и буйство», начиная от вульгарного «богоборчества декадентов, кончая откровенным самоуничтожением, – развратом, пьянством, самоубийством всех родов».

«Интеллигенция всё более охватываемая «волей к смерти» из чувства самосохранения бросается к народу, искони носящему в себе «волю к жизни», наталкивается на усмешку и молчание». «Мы, – говорил он – сделали для народа всё, что могли. Волю, ум, сердце положили на изучение народа. А народ? Он смотрит на нас, молчит и усмехается... Всё та же легкая усмешка, то же молчание, себе на уме, да благодарность «за учение» и извинение за свою темноту, в которой чувствуется – «до поры до времени»...

«Перед этой усмешкой, – говорит Блок, – умрёт мгновенно всякий наш смех и станет нам страшно и не по себе».

– «Что, – спрашивает он – если тот гул, который возрастает так быстро, что с каждым годом мы слышим его яснее и яснее и есть «чудный звон», колокольчика (Гоголевской) тройки? Что, если тройка летит прямо на нас? И, бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройки, на верную гибель: Я боюсь даже, вопрос ли это? Не совершается ли уже где-то, пока мы говорим здесь, какое-то страшное и безмолвное дело? Не обречен ли кто-либо из нас бесповоротно на гибель?» Блок видит куда они зашли, к чему привели Россию, но раскаяния в нем не было: он сразу же примкнул к большевикам.

Яркую характеристику того, что творилось на Руси, в конце еще прошлого [XIX] столетия, делает в 1901 году в журнале «Кормчий» замечательный современник о. Иоанна – Архиепископ Харьковский Амвросий (1820–1901) в целой серии статей, написанных в предчувствии близкой смерти, которая вскоре не замедлила последовать.

«Что сказать о нашей, так называемой, легкой литературе», говорит старец-архипастырь, «усердно распространяемой в народе»? Это проводник легкомысленных и безталанных творений, извращающих народный вкус и отучающий его от духовного серьезного чтения.

А что из себя представляет наше образованное общество, так любящее свободно и самоуверенно судить о всех вопросах и современных событиях и явлениях? Это – рынок, где обмениваются и предлагаются всякие дешевые либеральные идеи и суждения.

Конечно, на меня посыплются за эти строки самые резкие порицания и обвинения в обидах, причиняемых мною всем высшим сословиям и образованнейшим классам нашего общества. Но кто-нибудь должен же открыть глаза беспечным и ослеплённым людям, идущим на гибель и влекущим за собою великий народ!

Я – старик, свыше восьмидесяти лет, продолжаю жить уже в пятое царствование и почитаю грехом умереть, не высказавши горькой правды моему Отечеству. Я видел своими глазами все реформы прошлого [XIX] столетия, благоприятные и неудачные, в области просвещения, государственных и общественных учреждений, видел быструю перемену в народных нравах и удивлялся, как это наши мыслящие люди не замечают ниспадения нашего народа с той твердой умственной и нравственной высоты, на которой стояли наши предки, не видят, как расхищаются наши духовные силы, утрачивается чистота и благоустроенность нашей семейной жизни, простота и скромность обычаев.

Пусть меня порицают за мои смелые и жёсткие речи. Мои слова находят оправдание в современных событиях и неоспоримых фактах: наши высшие классы и передовые сословия пропитываются духом неверия и отрицания учения Христова. Они утрачиваются для Церкви и отрываются от миллионов православного народа, которому мы должны быть руководителями. Их неверием и либерализмом заражаются полуобразованные чиновники, купцы, приказчики до волостных писарей включительно».

Затем владыка в ярких красках описывает то нравственное разложение, которое с катастрофической быстротой всё больше и больше охватывает простой народ и беспомощность наивных мер, принимаемых «народолюбцами» против этого зла. «Картина печальная», говорит он, – и за тем продолжает:

«Случилось ли Вам видеть, что остается от роскошных полей зрелой пшеницы, после того, как пройдет над ней градовая туча? – вы видите одны голые соломинки и колосья, вбитые в землю... Читали ли вы когда-нибудь, что остаётся на тучных полях, когда пронесётся по ним неприятельская армия, или на месте их произойдет сражение? Только горький плач землевладельцев может свидетельствовать о силе постигшего их бедствия... Вот опасность, угрожающая нашей Церкви и нашему великому народу!»

Также и Митрополит Филарет Московский еще задолго предчувствовал ужасную будущность России. Епископ Леонид (Кавелин) передаёт об этом в своих воспоминаниях. Нижеследующий отрывок был написан в 1871 г., через четыре года после смерти Митрополита, – и напечатан в «Русском Архиве» в 1901 г.

«Однажды, – пишет он, – я заметил Владыке, (около 1865 г.), что было бы желательно закрепить письменно его мысли по поводу разногласия с раскольниками. Митр. Филарет ответил: «Какой смысл?» – Для будущего» возразил я. Тогда с волнением и подъемом, Митрополит начал говорить о том, что он чувствует, что будущее покрыто темной тучей и когда гроза разразится, люди глубоко потрясенные ударами этой грозы, потеряют память обо всем том, что было перед этой бурей.

Месяца за два перед смертью (1867) он сказал настоятелю Сергиевой Лавры, что он начинает видеть своё прошлое яснее, чем раньше. Настоятель его спрашивает: «А будущее?» – «Будущее тоже» – ответил Митрополит: – «Что видите вы в будущем?» «Ужасную грозу, которая идет к нам с Запада».

Грядущую разруху и причины ее видел и старший современник о. Иоанна – Феофан Затворник (1815–1894) ещё в 60–70 г.г. прошлого [XIX] столетия и говорил: «3авязли в грязи западной по уши и думают: всё – хорошо!.. Через поколение, много через два, изсякнет наше православие»... «Зачем это приходили к нам французы? (1812). Бог послал их, истребить то зло, которое мы же у них и переняли»... «Таков закон правды Божией: тем врачевать от греха, чем кто увлекается к нему».

«Православие, самодержавие, народность, – вот что надобно сохранять! Когда изменятся сии начала, русский народ перестанет быть русским. Он потеряет тогда свое священное трехцветное знамя».

Владыка Феофан всё время боролся с тлетворным духом безбожия и революции своими проповедями и письмами.

Еще ранее о каре Божией, надвигавшейся на Россию за богоотступничество предостерегали наши великие подвижники и святые, как преп. Серафим Саровский, о. Иллиодор, подвижник Глинской пустыни, которому было известное видение о грядущих судьбах России, а также – оптинские старцы и др.

Об этом предвидели и говорили и наши великие писатели и мыслители, как Достоевский, затем К. Н. Леонтьев, который ясно указывал на причины распада, а еще раньше других предупреждал Ив. Киреевский.

Из современников о. Иоанна многие видели и говорили о разрухе, и боролись с ней, но громче всех раздавался обличительный и пророческий голос о. Иоанна. На себе он вынес всю тяжесть пророческого служения.

С исключительной силой излились на о. Иоанна злоба и ненависть во дни первой революции, когда он резко и открыто возстал против нее и разошёлся с «передовой» общественностью. Дело доходило до оскорблений и физической расправы, так, что о. Иоанн находился в постоянной опасности. Организовалось Общество защиты о. Иоанна под председательством московского митрополита Макария.

В его время целая плеяда «передовых» писателей издевались над Церковью и государственным строем, стараясь перещеголять один другого в кощунствах и издевательствах. Но всех их превзошел Лев Толстой.

Вот слова о. Иоанна, обращенные к ним: «Вот современные наглые ругатели: Толстой и все его приверженцы и последователи, истые антихристы, лжецы, по Апостолу Иоанну: Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына (1Иоан. 2:22)...

Верует ли Лев Толстой в Сына? Не верует! Что же отсюда следует? «Страшно еже впасти в руце Бога живого» (Евр. 10:34). Да веруем же все до конца жизни и да «держимся твердо исповедания нашего» (Евр. 4:14)».

В «Кормчем» за 1901 г. мы находим такие строки:

«Если мы, оставляя все произведения Толстого, возьмем две главы в романе «Воскресение» где описывается обедня в острожной церкви, то и этого будет достаточно, чтобы придти в ужас от злобной насмешки графа над православным величайшим таинством – святой Евхаристией. А его хулы над нашими чудотворными иконами! Поистине бледнеют перед этими хулами на Христа и Его Церковь те обвинения на Господа Иисуса и те насмешки над Ним, какие были высказаны распявшими Господа Иудеями на суде над Ним и особенно во время распятия. Те, по крайней мере, лишь условно отрицали божество Христа».

Не так давно проф. Сперанский в газете «Русская мысль» говорил о том, что Толстой был беспримерным явлением государства в государстве, что вокруг него была очерчена черта безусловной неприкосновенности». Старый хитрец Суворин в своем дневнике замечал: «В России два царя: Николай II и Лев Толстой. Который сильнее? Николай II ничего не может сделать Толстому, а Толстой непрерывно расшатывает трон Николая II».

И сам Толстой это подтверждает: «И я делал всё, что мог, чтобы достигнуть этой цели (попасть в тюрьму). Может быть, если бы я участвовал в убийстве, я бы достиг этого: называл их царя самым отвратительным существом, бессовестным убийцею, все их законы Божии и государственные – гнусными обманами, всех их министров и генералов – жалкими рабами и наёмными убийцами: всё это мне проходит даром!»

О. Иоанн отвечает ему от имени Господа: «...Кровь Нового Завета, Мною излиянную за весь мир в муках крестных, попираете и скверну возмнили её (Толстой) и как свиньи попираете дары Мои. Но Бог поругаем не бывает. Он в праведном гневе Своем надругается вашему несмыслию, вашей тупости, вашему лукавству, злобе и гордыни и развеет вас, как пыль ветром»... «Умрёте во грехах ваших, если не будете веровать в Меня» (Иоан. 8:24) говорит Господь фарисеям. Горе Льву Толстому, не верующему в Господа и умирающему во грехе неверия и богохульства. «Смерть грешника люта» (Псал. 33:22). И смерть его – Толстого – будет страхом для всего мира. Конечно, это скроют родные».

Обращаясь к ученым о. Иоанн пророчески предупреждает: «Вы с высоты ваших кафедр презрительно относитесь к Господу Богу, Слову Его, не замечая, что погибель ваша не дремлет. Господь раздавит вас, да так раздавит, что неизвестно, где и кости ваши будут валяться».

С мольбой обращается о. Иоанн к русским людям.

«Научись, Россия, веровать в правящего судьбами мира Бога Вседержителя и учись у твоих святых предков вере, мудрости и мужеству». «Господь вверил нам, русским, великий, спасительный талант Православной веры... Восстань же русский человек!.. Кто вас научил непокорности и мятежам бессмысленным, коих не было прежде на Руси?.. Перестаньте безумствовать! Довольно! Довольно пить горькую полную яда чашу и вам, и России».

«Боже праведный! И пастыри и паства безответны пред Тобою». «Вси уклонишася вкупе непотребни быша: несть «из нас» творяй благостыню, несть даже до единого» (Рим. 3:12). «Что, наконец, будет при существующем беспорядке в нашей жизни? Беззаконие разливается по земле; царство врага распространяется, – царство Твое сокращается; мало избранных Твоих; в сердцах коих, Ты почиваешь, – много рабов диавола, в сердцах коих, как тать, восседает исконный человекоубийца. Что сотворишь с нами, Господи? Кровь Завета Твоего вопиет от земли, но евангельский глас Твой не проникает в сердца христиан. Заповеди Твои в небрежении, церковные уставы в попрании, – что сотвориши с нами, Господи?»

В 1907 г. во время полного затишья на Руси, видя общую нечувственность и нераскаянность, и проникая своим пророческим взором в близ предстоящие страдания русского народа, святой старец – о. Иоанн, обремененный тяжкими недугами, сам будучи на краю могилы, многократно грозно пророчествовал в храме Леушинского подворья и в порыве пламенной жалости не говорил уже, а кричал, вздымая руки горе: 

«Кайтесь: приближается ужасное время, что вы и представить себе не можете!» «Впечатление было потрясающее, ужас овладевал присутствующими, и в храме раздавались плач и рыдания. Мы с женой, говорит Сурский, недоумевали: что же это будет? Война? Землетрясение? Наводнение? Однако, по силе слов Пророка, мы понимали, что будет что-то много ужаснее и высказывали предположение, что ось земная перевернётся».

«Людям первого допотопного мира, – говорит о. Иоанн, – дано было времени на покаяние 120 лет и они были предупреждены, что за грехи будет наказание от Бога – потоп. Время шло, а люди развращались и не думали о покаянии и не верили проповеднику покаяния, праведному Ною, – и слово Божие исполнилось в точности. Евреи не верили пророкам, что они будут пленены Вавилонским царем, и продолжали идололоклонствовать – и пошли в плен, и Иерусалим был разорен, и всё богатство перешло в Вавилон. Современные Иисусу Христу иудеи не уверовали во Христа, как в Мессию, и умертвили Его крестной смертью, и пророчество Христа о Иерусалиме вскоре исполнилось, иудеев истребили римляне без пощады.

Так и в нынешнее время народ обезумел, не внемлет воплю св. Церкви, говорит – это сказки, нас обманывают священники для своего дохода.

О, слепые, о, жестоковыйные и не обрезанные сердцем, не на ваших ли глазах все события, предсказанные Евангелием и ныне сбывающимися? Вот война истребительная, голодовка, моровые поветрия. Неужели и теперь не верите в Правосудие Божие? Но знайте, что суд при дверех и Господь скоро грядет со славою судить живых и мертвых! (2Тим. 4:1)».

Как и в древности Господь посылал пророков для призыва к покаянию, так и теперь во время богоотступничества русского народа к нему был послан великий пророк, подтверждавший своё предвидение грядущей кары Божией безчисленными знамениями прозорливости и чудесами.

Но не внял Русский народ призыву Пророка и этим обречённость стала неизбежной.

* * *

Путь к возрождению России, а также и к личному спасению каждого из нас указан о. Иоанном, и этот путь единственный, иного пути нет.

Источник: 50-летие преставления присн. отца Иоанна Кронштадтского : Юбилейный сборник, 1908-1958. Utica (N.Y.) : Memorial fund of father John of Kronstadt, 1958. / И. Концевич. О. Иоанн Кронштадтский и духовный кризис России. 91-115 с. / azbyka.ru.

Продолжение следует.