Епископ Серпуховской, викарий Московской епархии, Арсений (Александр Иванович Жадановский), последний наместник Чудова монастыря в Кремле, широко был известен в Москве. Владыка родился 6 марта 1874 г. в слободе Писаревка Волчанского уезда Харьковской губернии в семье протоиерея. Окончил в 1894 году Харьковскую духовную семинарию.

Думая о выборе жизненного пути, Александр Жадановский решился письменно просить совета у отца Иоанна Кронштадтского, который написал в ответ следующее:

«Многоуважаемый Александр Иванович!

После неудачных попыток избрать себе невесту по сердцу, я полагаю, уже не нужно пытаться делать то же, но считать эту неудачу за указание Божие посвятить себя жизни девственной, созерцательной. Дай Бог здоровья Вашему батюшке отцу Иоанну. Ваше слабое здоровье тоже послужит указанием Божиим избрать путь евангельский. Впрочем, ждите спокойно указания Божия с молитвой в сердце, да определит Сам Господь образ Вашей жизни. Помните слова Спасителя в Апокалипсисе о целомудренных: «Со Мною будете ходить в белых одеждах, зане не осквернистеся с женами» [см.: Откр. 14: 4]. С Новым Годом! Кланяюсь Вам и батюшке с матушкой.

Протоиерей Иоанн Сергиев. 17 января 1898 г. Кронштадт».

«Ответ великого пастыря, – пишет епископ Арсений в автобиографии, – произвел на меня сильное впечатление. Уже во время самого чтения письма тайная сила потрясла мое сердце и внушила непреклонную решимость принять монашество. Все сомнения, недоумения и затруднения по этому вопросу кончились. Некоторые шаги к принятию его предпринимались мной и прежде, но неудачно. Теперь же все пошло легко и свободно».

17 января 1899 г. в Святогорском Зимненском монастыре архиепископ Харьковский и Ахтырский Амвросий (Ключарев; † 3.09.1901) совершил монашеский постриг Александра Жадановского с наречением имени Арсений, 14 августа архиепископ Амвросий рукоположил Арсения в сан иеродиакона. 1 октября 1899 г. иеродиакон Арсений поступил в Московскую духовную академию. 9 мая 1902 г. иеродиакон Арсений рукоположен во иеромонаха ректором МДА викарием Московской епархии епископом Волоколамским Арсением (Стадницким; † 10.02.1936 в сане митрополита Ташкентского и Туркестанского). Окончил МДА в 1903 году со степенью кандидата богословия за сочинение «Беседы преподобного Макария Египетского с гомилетической точки зрения». В сане архимандрита он назначается в 1904 году наместником Московского Чудова монастыря. С 1914 года – епископ Серпуховской, викарий Московской епархии. В 1918-1919 годах он жил в полузатворе в Серафимо-Знаменском скиту Московской губернии…

«Благодарю Господа, – читаем в «Воспоминаниях» епископа Арсения, – сподобившего видеть и знать отца Иоанна Кронштадтского в то время, когда я был еще молод и нуждался в духовной поддержке, живом примере. На примере отца Иоанна я убедился воочию, как служитель алтаря близок Богу и как неотразимо может быть его влияние на народ. Откровенно скажу, батюшка своим молитвенным вдохновением сильно действовал на меня, думаю, также и на многих, особенно при совершении Божественной Литургии…

Служить с батюшкой являлось великим утешением. Причаститься из его рук значило получить наивысшую радость. И нужно было спешить, чтобы не потерять случая вкусить вместе с великим пастырем Небесной Трапезы. И если обычно требуется продолжительное говение, большое воздержание, то при его служении весь центр тяжести заключался в духовном воодушевлении, в духовной свободе. Таково уж свойство благодати Божией – изливаться не на внешнюю праведность, а на смиренное верующее сердце, кающееся и любящее Господа.

Да, счастлив тот, кто знал отца Иоанна и имел возможность входить в молитвенное общение с ним. Впечатление он производил неотразимое. Это поистине был жених евангельский (Мф. 9: 15; Лк. 5: 34-35): так легко и отрадно дышалось при нем! Повидаешься с батюшкой, послужишь совместно литургию и запасешься на более или менее продолжительное время огнем пастырской ревности; начнет он угасать – опять поспешишь к нему и духовно воспрянешь.

Влияние отца Иоанна на пастырей было так велико, что порождало у некоторых желание ему подражать. Однако в вопросах духа недостаточно одной только копировки. Здесь нужна еще искренность и личный подвиг, чего во многих недоставало, а потому и деятельность таковых сводилась к нулю».

…После увольнения с Серпуховской кафедры в 1923 году владыка Арсений неоднократно подвергался арестам и лишению свободы. В 1926 году он был выслан в административном порядке в Нижегородскую губернию, после окончания ссылки вернулся в Серпухов, где был арестован в 1931 году (освобожден через два месяца), затем подвергался арестам в 1932 и 1933 годах. Между арестами владыка жил у своих духовных чад, где совершал тайные богослужения. Последний раз он был арестован 14 апреля 1937 г. в селе Котельники Ухтомского района Московской области. На допросе епископ Арсений открыто говорил, что «советская власть будет свергнута народом» и управлять страной будут верующие люди, «преданные Православной Церкви».

Епископ Арсений был расстрелян на полигоне Бутово 27 сентября 1937 года.

Реабилитирован в 1956 году.

Среди письменного наследия епископа Арсения особое место занимает его «Духовный дневник», который еще до революции публиковался частями в журналах «Голос Церкви» и «Душеполезное чтение» и специальными выпусками. В лихие годы ХХ века «Духовный дневник» святителя пользовался среди православных популярностью: отдельные его выпуски передавались из рук в руки; завещались, в случае смерти, родственникам и друзьям; переписывались от руки. В новейшее время «Духовный дневник» неоднократно переиздавался.

На страницах этого «Дневника» мы находим драгоценные свидетельства о величии духовного облика святого праведного Иоанна Кронштадтского и подробности его святой жизни.

†

Милосердие Божие настолько велико, что оно не оставляет и великих грешников, так называемых падших людей. Бывают в жизни последних такие моменты, когда благодать Божия с особенным усилием начинает стучаться в сердце их, как бы стараясь отворить двери им к выходу из глубин падения. И как важны эти моменты в жизни падших людей!..

…Вот пример. Совсем сбившийся с пути человек, окончательно расстроивший свое здоровье пьянством, развратной жизнью, идет по Петербургу мимо вокзала и невольно замечает толпу, стремящуюся к подходящему поезду. Простое любопытство заставило его спросить, куда это народ так спешит. Ему говорят: «Сейчас должен приехать отец Иоанн Кронштадтский». – «Вот, чудаки, – говорит он себе, – стоит так толкаться и стремиться, а, впрочем, подойду и я и посмотрю на этого священника, что особенного в нем, уж больно много о нем говорят». Идет… все спешат взять благословение у приехавшего батюшки, инстинктивно подходит и наш герой. 

Батюшка отец Иоанн ласково на него смотрит и с дерзновенной верой, благословляя, говорит: «Да благословит тебя Господь и да поможет он тебе направиться на добрый путь, друг мой, видно, что ты много страдаешь»… Как электрическая искра, проходят по всему существу падшего человека вдохновенные слова благодатного пастыря. Отошедши в сторону, он замечает, что в сердце его появляется какое-то умиление, а сознание говорит: «И в самом деле, как мне трудно жить, до какой низости я дошел; я, кажется, сделался хуже скота, и неужели можно мне подняться? И как бы это было хорошо! А ведь батюшка мне этого пожелал, и какой добрый этот батюшка, как он меня пожалел, непременно поеду к нему в Кронштадт»… И он затем едет, исповедуется, говеет, причащается там и, с Божией помощью, постепенно нравственно возрождается.

†

Вся сила в отце Иоанне Кронштадтском заключается в его истинной, живой, деятельной вере во Христа Спасителя и Его учение, в полном проникновении этим учением, ставшем его родной и вечной стихией, истинным ведением, по славу апостола, а не простым и холодным только знанием. В деле веры мы только еще к ней приближаемся, мы только желаем веровать, но нас борет масса сомнений: так ли это? – вдруг промелькнет в голове. От такого нашего состояния веры, – она не согревает и не наполняет наше сердце, она не занимает всецело наш ум, – вера скользит у нас и вот-вот готова оставить нас. Не то было у отца Иоанна. Он верил вне всяких сомнений, он, можно сказать, укрепился в вере; он говорил и думал об относящемся к вере не как переданном, а как бы самолично все испытанном и виденном. Когда говорил он о чем-либо духовном, то чувствовалось, что говорит как бы очевидец.

Вот пример его веры. Когда, однажды, он был в Чудовом монастыре, и мы показали ему святое Евангелие, писанное рукою святителя Алексия, то у него и в мыслях, кажется, не было спросить, по каким историческим данным оно относится ко времени святителя Алексия, а сейчас же он припал к словам сего Евангелия и со слезами лобызал его, говоря: «Это ты, угодник Божий, писал, это твой почерк! Как я счастлив твою руку созерцать, твое писание лобызать».

Служил ли отец Иоанн, он весь входил в созерцание Господа, он видел Его как бы предстоящим и действующим. Отец Иоанн так был укреплен в вере, что он весь был проникнут духовным созерцанием и с апостолом мог сказать: «Не я уже живу, а живет во мне Христос» (Гал. 2: 20). От веры отца Иоанна исходили и все его благодатные дарования: дар молитвы, дар чудотворений, прозорливости, постоянного духовного бодрствования, ибо непреложно слово Господа: «Аще имате веру, и не усумнитеся... Горе сей речете: двигнися и верзися в море, будет» (Мф. 21: 21).

Каким же путем достиг отец Иоанн такого необычайного дара веры? Путем постоянного бодрствования над собою, путем внимательной к себе жизни. Вот примеры этого внимания. Все, что в течение дня он переживал – проявление ли страстных чувств, движение ли дурных помыслов или же благодатные озарения – всему этому он ежедневно подводил итог, плодом чего и был его дневник. Правда, здесь мы больше читаем духовные размышления, но это только часть его дневника, – другая же, где он себя укоряет, где часто указываются личности, на которых он гневался и по отношению к которым у него являлись те или другие дурные чувства, эта часть дневника не напечатана.

Имея такую внутреннюю внимательность к себе, отец Иоанн старался сознательно относиться ко всему, что касалось религии, церковной службы. Возьмется ли он читать канон, он уже читает его так, чтобы все понять, все пережить, ничего не пропустить из внимания; от этого и выходило, что когда он, бывало, читает, то или выкрикивает, или по несколько раз повторяет одно и тоже слово, или ворочается назад за несколько строчек, – все это оттого, что он желал из прочитанного ничего не пропустить, а все понять, все пережить. От такой внимательности церковные книги и правильники, по которым он читал, оказывались со многими пометками на полях и с подчеркнутыми местами. Вот, например, подчеркнуто выражение: «окаянную мою душу соблюди», а на полях написано: «Действительно, как я окаянен!» И такую внимательную жизнь он проходил не год и два, а более полувека и достиг того, что он весь был в Боге.

†

«Люблю я читать, – говорил мне однажды отец Иоанн Кронштадтский, – Слово Божие, ибо я так ясно ощущаю, что каждое в нем слово написано священными писателями под озарением Духа Святого. Вспомнишь себя лет 30, 40 назад: не так мне это представлялось. Читаю, бывало, святое Евангелие, а на сердце иной раз холодно и многое ускользало от внимания. Теперь же я читаю и, прямо вам скажу, духовный восторг охватывает мое сердце, так мне ощутительно присутствие благодати в Слове Божием; мне даже представляется, что я читаю и впиваю в себя благодать Божию».

†

– Что помогает пастырю сосредоточиться на Божественной Литургии? – спросил я батюшку отца Иоанна Кронштадтского.

– Необходимо для этого с самого начала Литургии, – сказал он мне, – входить в дух Божественной службы. Поэтому-то я и стараюсь почти всегда сам совершать проскомидию, ибо она есть преддверие Литургии, и ее никак нельзя выпускать из внимания. Подходя к жертвеннику и читая молитву «искупил ны еси от клятвы законныя…», я вспоминаю и сердцем переживаю великое дело искупления падшего человека и, в частности, меня, грешника, от греха, проклятия и смерти Христом Спасителем. Вынимая же частицы из просфор и полагая их на дискос: Агнца, в честь Божией Матери и девяти чинов, я мысленно созерцаю Небесную Церковь, торжествующую. Вот Агнец – Единородный Сын Божий сидит на Престоле Славы, с правой стороны Его занимает место Пречистая Матерь, а с левой – Предтеча Господень, пророки, апостолы, святители, мученики, преподобные, бессребреники, праведные и все святые. Окружая Престол Агнца Божия, они наслаждаются лицезрением Его и принимают участие в блаженстве. Это Церковь Небесная, торжествующая. 

Затем я опускаюсь мыслию на землю и, вынимая частицы за живых и мертвых, царя, Синод, весь священнический чин и всех православных христиан, представляю себе Церковь воинствующую, которой надлежит еще пройти жизненный путь, чтобы достигнуть Небесного блаженства. И вот я призван быть пастырем, посредником между Небом и землей, призван приводить к спасению людей. Какая неизреченная милость Божия ко мне, а вместе как велик и ответственен мой пост, мое звание! Вот стоят в церкви люди, и я должен за них предстательствовать, за них молиться, их поучать, наставлять. Что же, холоден я буду к своему делу? О нет! Помоги же мне, Господи, с усердием, со страхом и трепетом совершать сию Божественную Литургию за себя и ближних моих. Так начинается Литургия, и я стараюсь не терять нити, не развлекаться посторонними помыслами, а сердцем переживать все воспоминаемое и терпимое, и творимое на Божественной Литургии.

И батюшка отец Иоанн действительно переживал, что так заметно было и по его молитвенному виду и по слезам, которыми увлажнялись во время службы его светлые очи…

†

Отец Иоанн Кронштадтский, по словам близко его знавших, в молодости по временам испытывал необычайную тугу душевную и это, как он объяснял, от того, что его в это время оставляла благодать Божия, но он не ослабевал и продолжал молиться так: «Ты, Господи, меня оставишь за грехи, но я не отойду от тебя и неотступно буду молить о помиловании». Вот образец для нас молитвы и любви к Господу.

†

Батюшка отец Иоанн Кронштадтский, когда я был у него и в беседе в кабинете спросил, как предохранять себя от самомнения и тщеславия, – взял со своего письменного стола Библию, раскрытую на 14 главе пророка Исаии, в которой говорится о низвержении Денницы, первого ангела, с неба за гордость, прочитал мне ее и потом сказал: «Часто я прибегаю к чтению сей речи пророка и поражаюсь, как легко пасть с высоты духовной до ада преисподнего, и этим чтением предохраняю себя». И, действительно, я не мог не заметить, что лист Библии указанной главы пророка Исаии был крайне изношен, и по всей вероятности, за частым его чтением. Мне даже показалось, что батюшка в этом месте держит Библию всегда открытой, и это на меня произвело неизгладимое впечатление.

†

Впечатление от общения с отцом Иоанном Кронштадтским было неотразимое. Это, поистине, был жених евангельский (Мф. 9: 15; Лк. 5: 34-35): так легко, так духовно-свободно при нем чувствовалось! Причаститься на его службе Святых Животворящих Таин было весьма утешительно. И нужно было как бы спешить, чтобы не потерять случая воспользоваться с ним вкусить Небесной Трапезы. И если обычно для этого требуется большое говение (в смысле времени), большое воздержание (в смысле поста), то при нем весь центр тяжести был в духовном воодушевлении, в духовной свободе. Таково уж свойство благодати Божией, что она изливается не на внешнюю праведность, а на смиренное сердце, свободно кающееся и любящее Господа.

†

Отец Иоанн Кронштадтский после совершения Божественной Литургии любил уединяться. И понятно: переживая на Евхаристии великое дело нашего спасения, и более того – принимая Самое Тело и Кровь Господа, он стремился как можно больше насладиться сим единением с Господом, чему столь способствует уединение.

†

Из дневника отца Иоанна Кронштадтского можно видеть, как он был внимателен к своему сердцу. Он постоянно следил за собой, следил за наплывом человеческих помыслов, чувств и желаний и немедленно всему этому давал отпор, именно: он не принимал ничего худого и не только не принимал, но постоянно каялся в своих недочетах, сокрушался о своем несовершенстве. За такое вольное и постоянное исповедание Господь обвеселял его сердце, отец Иоанн видимо успокаивался духом, чувствовал, что ему прощаются все прегрешения, за что он, далее, и благодарил Господа.

†

Первоначальная жизнь в качестве священника в Кронштадте не благоприятствовала пастырским трудам отца Иоанна. Многочисленная семья, куда он вошел в дом, тесная квартира, по-видимому, должны были мешать ему сосредоточиваться в Боге. Но, нет! Он и здесь сумел предаваться богомыслию. Передают, что когда ему мешали молиться дома, он уходил за город и здесь, среди природы, созерцал Творца…

†

Есть типы людей, которые ищут прикосновения к чужому телу, им так и хочется обнять, погладить, возложить руку на другого, – словом, так или иначе свое тело соединить с другим, проводником чего обыкновенно являются руки. Нужно, однако, обращать внимание, кто прикасается к нам, кто кладет на нас руку… Все дело во внутреннем состоянии сердца. Бывают люди, которые тайными пороками и внутренней страстностью доводят похотливость свою до высшей силы, как бы изощряют ее, и вот их прикосновение опасно; оно бывает подобно электрическому току – волнует нас, вызывает в нас кровяное движение. Последнее кажется нам приятным, отсюда мы и к виновнику его начинаем стремиться и нам хочется, чтобы почаще такой человек нас гладил, нас любызал. Все тут остается, однако, одним чувственным и при этом таким чувственным, которое ускользает от нас. 

Это обнимание, нежничанье, как выражение ласки, близкой к плотскому пристрастию, нужно отличать от возложения рук благословляющего пастыря, передающего почивающую на нем благодать Святого Духа. Благословляющая рука пастыря, исполненного духовного восторга, приосененного Духом Святым, носящего в себе Самого Христа, например, после принятия Животворящих Таин, несомненно, может являться проводником силы Божией, и прикосновение такого пастыря может вызывать подъем духа и далеко-далеко отодвигает все плотское, чувственное… И разве только кто-либо со стороны, находящийся вне духовного единения с пастырем, может рукой его благословляющей соблазниться.

Отец Иоанн Кронштадтский любил возлагать руку и лобызать в приветствиях. И мы твердо верим, что это выражение ласки незабвенного батюшки имело именно духовный характер и являлось проводником духовной силы, почивающей на нем.

†

Преосвященный Феофан [Затворник] почитал отца Иоанна Кронштадтского, просил у него молитв и свидетельствовал о нем, как об избранном Богом пастыре.

†

Я получил однажды письмо, в котором какая-то простая женщина мне писала: «Ты почитаешь батюшку отца Иоанна Кронштадтского, говоришь: «Дорогой наш батюшка отец Иоанн», служишь по нем панихиды, но этого мало. Я видела следующий сон. Явился мне сам отец Иоанн и говорит: «Поди в Чудов монастырь к отцу Арсению и скажи ему: зачем он называет меня только дорогим батюшкой, во мне ведь воплотился Сам Бог Отец, и если он, отец Арсений не станет так меня признавать, то будет ему плохо».

Из этого письма я, к сожалению, еще раз убедился, что есть люди, которые действительно считают отца Иоанна за Бога, и немало поскорбел, вспомнив, как сам отец Иоанн сокрушался об этом.

Однажды в последний год жизни отца Иоанна, летом, я поехал в Вауловский скит Ярославской губернии, где находился отец Иоанн. Погостил я у него несколько дней, насладился лицезрением его, совместным служением и беседой. И, вот, в это время явились к отцу Иоанну из г. Ярославля члены местного отдела Союза русского народа и заявили отцу Иоанну, что некоторые почитатели вымогают именем его деньги и при этом проповедуют, что в нем, отце Иоанне, воплотился Сам Бог, вся Святая Троица. От этого заявления покойный отец Иоанн пришел в большое смущение и сказал: «Ах, они безумцы, позвать мне их!». 

Был позван один из главных представителей этого безумного учения. И, вот, отец Иоанн в моем присутствии с негодованием так говорил: «Прокляты вы за такое учение. Покайтесь, иначе вы прокляты». Был составлен об этом акт, под которым подписался сам отец Иоанн, я и другие посетители, которые в это время случились у него.

†

Когда я был озабочен, куда направить мне жизненные стопы после окончания курса в семинарии, быть ли мне священником или избрать иноческий образ жизни, я дерзнул написать письмо отцу Иоанну Кронштадтскому, которого лично до сего времени не знал и никогда не видал. На получение ответа я мало надеялся, зная, что отец Иоанн обременен неимоверным пастырским трудом, а уповал только на его молитву. И каково же было мое счастье, когда я получил от святого пастыря любезный ответ избрать иноческий образ жизни. До сего времени непостоянство мной обладало и как-то все не везло, после же письма или, правильнее сказать, в момент чтения письма меня охватил трепет и решительность. Я стал хлопотать о монашестве, при этом все прежние препятствия рассеялись.

†

Что заставило меня благоговеть пред отцом Иоанном Кронштадтским, так это то, что он глубоко сердцем переживал тайну нашего спасения. Каждый спроси себя – будь ты иерей или простой – бывает ли часто холодно твое сердце к этому? Вот момент совершения Евхаристии, вот читаешь ты о страданиях Спасителя; всегда ли ты в таких случаях плачешь, всегда ли умиляешься? Отец же Иоанн каждую Литургию проливал слезу умиления и благодарности к Богу, всегда с благоговением читал слово Божие и слушал его.

†

Отец Иоанн любил спрашивать, какое впечатление он оставляет на слушающих, читая канон. Ведь я, говорил он, забочусь вразумительно читать, чтобы другие понимали. О чем это свидетельствует? О том, несомненно, что отец Иоанн искренно, серьезно и внимательно относился к своему пастырскому делу; эта искренность и привлекала к нему сердца многих.

†

Отец Иоанн большое значение в богослужении придавал дневным канонам и сам всегда их читал, при этом говорил, что, читая канон, он входит в дух святых и, пропуская канон, чувствовал себя как бы неподготовленным к служению Литургии.

†

Из дневника отца Иоанна видно, что он усиленно искал искренности в отношении к Богу и ближним, усиленно боролся с порочностью своего сердца. Мы поверхностно относимся к предметам веры и, если так можно сказать, поверхностно бываем религиозны. Отец Иоанн же всеми силами своей души старался эту поверхностность уничтожить и достичь серьезного, глубокого отношения к жизни своего духа. Все у него к тому направлялось. Возьмется ли за молитву, чтения правила, он старался каждому слову внимать, все переживать, ибо в противном случае молитва, говорил он, будет только воздухобиением. Возьмем ли отношение его к ближним, он опять усиленно стремился к тому, чтобы в каждом человеке видеть образ Божий, каждого ценить, каждого уважать и любить.

†

Читая дневник отца Иоанна, ясно видишь, как он усиленно старался развить в себе богомыслие; от всего земного он брал повод к духовному созерцанию. Всякий человек, прежде всего, живет впечатлениями внешнего мира, которые передаются нам чувствами: зрением, слухом, вкусом, обонянием и осязанием. Обычно, получая эти впечатления, мы далее земли, плотяного, чувственного не идем; отец Иоанн же впечатления земные переводил на Небесные, высокие, духовные. Обоняет ли он аромат, сейчас же представляет, а затем и чувствует благоухание благодати Духа Святого. Видит ли он красивый цветок, тут же созерцает нравственную красоту и т.д., и выходило, таким образом, что в его внутреннем существе, в его сердце как бы все земное сближалось с Небесным; чувства для него являлись органом для восприятия не столько внешних, сколько духовных впечатлений.

†

Отец Иоанн во всем добивался совершенства. Возьмем, например, человеческое слово. Последнее, говорил он, есть образ Слова Божия, поэтому всякое твое слово должно быть совершенно свято и истинно, не потому ли за всякое слово, праздно произнесенное, ты будешь отвечать? Отсюда не должно быть и противоречия между словом и делом. Что сказано, то должно быть и сделано.

†

Отец Иоанн всемерно старался, если так можно выразиться, проникнуться Богом. Для него везде и во всем был только Бог, все силы души его к этому направлялись.

†

Отец Иоанн Кронштадтский в своем дневнике часто рекомендует иметь простоту во всем, мотивируя это тем, что Сам Господь есть Простое Существо. И простота сердца весьма спасительна. Вера, трудолюбие, обходительность, смирение, незлобие, тихость, покорность, послушание – все это возрастает на почве простого сердца.

†

О святителе Николае вот что мы читаем в его житии. Взор его (святителя) сиял божественной благодатью, как у Ангела Божия. От лица его исходил, как от лица Моисея, пресветлый луч, и тем, кто только взирал на него, была великая польза. Тому, кто был отягчен какой-либо страстью или душевной скорбью, довольно было обратить свой взор на святителя, чтобы возымел сокрушение о своем падении и утешение в своей печали, и тот, кто беседовал с ним, уже преуспевал в добре. И не только добрые христиане, но даже и неверные люди, коль скоро видели его и слышали его медоточивые речи, приходили в умиление и вступали на путь спасения. Так благодать Божия на носителе ее и вовне налагает свой отпечаток. О многих святых угодниках повествуется, что они сияли лицом, привлекали к себе неземной красотой. Как раз это же самое можно было испытать на отце Иоанне Кронштадтском.

†

…Есть и другое средство подавлять вожделения от сообщества с другим полом – это обращение нашего взора к высшему, Небесному, к Господу. Достоуважаемый наш пастырь отец Иоанн Кронштадтский говорил: «Когда я увижу женщину красивой наружности, я сейчас возношу свой взор к Господу, начинаю прославлять Премудрого Творца вселенной, Виновника всякой красоты в мире, и чувство нечистое после этого не смеет во мне разгореться».

†

Мы часто стесняемся обнаруживать свои религиозные чувства пред людьми, обществом. Даже пастырь Церкви и тот часто бывает несвободен от этого. Вот он, например, стесняется предложить пасомым что-либо всем петь, стесняется сделать объявление, распоряжение, навести надлежащий порядок в храме и т.п. Не осмеливается он и сам обнаруживать пред другими порыва своего молитвенного чувства, а то и просто обычных религиозных обязанностей. Между тем, пастырю, прежде всего, нужно быть свободным от указанной стеснительности и как бы независимым. Его молитвенный, религиозный дух должен быть свободным.

Таков и был отец Иоанн Кронштадтский. Он как сам свободно, без стеснений, легко обнаруживал свое религиозное чувство, так же свободно руководил он этим чувством и своих пасомых. Припоминается мне следующий случай: после одного посещения Москвы отцом Иоанном мы собрались на вокзал провожать его. Было открыто для него помещение, называемое «царское». Поезд севастопольский запаздывал. Пришлось отцу Иоанну несколько ожидать. Поговорив несколько с провожающими и благословив их, он вдруг объявил всем: «А теперь позвольте мне прочитать правило, так как я намерен завтра служить Божественную Литургию». И тут же, на глазах всех, стал сосредоточенно ходить по зале и наизусть про себя читать каноны.

Вот свобода религиозного чувства, так необходимая для всех нас, а для пастыря – в особенности!

†

Чтение дневника отца Иоанна Кронштадтского весьма воодушевляет пастыря. Видно, великая благодать Божия, именно – пастырская ревность, почивала на отце Иоанне и, отобразившись на его писаниях, передается пастырям при чтении его дневника.

†

В светильничных вечерних и утренних молитвах заключено такое глубокое, всесторонне охватывающее человека молитвенное чувство, что, кажется, этих молитв вполне достаточно для священника, чтобы надлежащим образом настроиться на предстоящее служение Божественной Литургии. Эти молитвы и вообще могут служить священнику в духовной его жизни путеводной звездой. Не потому ли отец Иоанн Кронштадтский так любил светильничные молитвы? К сожалению, часто приходится читать их без всякого внимания и чувства, и через это многое теряешь.

†

Пастырь Церкви! Не забывай никогда о том, что на тебе почиет благодать священства, могущая творить через тебя «великая и славная». Когда отца Иоанна Кронштадтского спрашивали о причине его влияния на народ, он отвечал, что ничего другого он не имеет, кроме благодати священства, которую получает всякий иерей и что всякий иерей, если будет возгревать живущую в нем благодать священства, может совершить еще больше, чем отец Иоанн.

†

Чем объяснить необыкновенное влияние отца Иоанна Кронштадтского на народ? Одни объясняют это влияние его необыкновенной обходительностью, приветливостью, добрым характером, но мало ли на свете добрых, ласковых людей, однако слава о них так не распространяется. Другие видят причину его влияния в его щедрой благотворительности, что так важно в наш век, когда ищут деятельного христианства, а не созерцательного. Но нет недостатка у нас и в щедрых благотворителях, жертвующих миллионы на добрые дела, однако кто о них знает? Наконец, третьи усматривают в отце Иоанне присутствие особой жизненной силы, посредством которой происходит внушение, гипноз. Но почему же так бесславны остальные все гипнотизеры, которых в настоящий век такое множество? Гипноз не признает наша Святая Церковь, она знает только благодать Божию, которая и прославила пастыря отца Иоанна. А благодать эту он, прежде всего, стяжал необыкновенной верой, которую глубоко в своем сердце переживал. 

Отец Иоанн был преданнейший сын Святой Православной Церкви. Он ни разу ее ни в чем не упрекнул, а с великой любовью и духовной радостью наслаждался ее богатством, скрытом в богослужениях, Таинствах, обрядах. Второе, что привлекло в сердце отца Иоанна благодать Божию и его прославило – это его искреннее отношение к пастырскому служению. С первых же дней своего служения он сказал своей супруге-матушке: «Позволь мне всецело заниматься своим пастырским делом», и он действительно искренне им занялся. Наконец, сила его влияния на народ заключалась в его святости. Он усиленно всю жизнь занимался самоисправлением, очищением своего внутреннего «я» от человеческих недостатков и скверн и достиг высокого духовного устроения, что так поражало всех, кто имел счастье его видеть и с ним молиться.

†

…Наша Святая Церковь и в синодальный период по-прежнему преисполнена благодати и силы! Сколько у нас за это время процвело угодников Божиих! И посмотрите, какие великие иерархи заседали в этом учреждении: святые Димитрий Ростовский, Тихон Задонский, митрополиты Платон и Филарет, светильник Русской Церкви отец Иоанн Кронштадтский.

Кстати, несколько слов об этом пастыре. Назначение быть членом Святейшего Синода, как нам достоверно известно, было принято отцом Иоанном Кронштадтским с благоговейным трепетом и смирением, чем и засвидетельствовал отец Иоанн свою веру в Святейший Синод, как учреждение не простое, а водимое Духом Святым.