Он был воистину "Божие дитя"
Памяти Отца Иоанна Кронштадтского.
Умер Батюшка, о. Иоанн Кронштадтский. Свершилось над ним таинство смерти, смежил он земные утрудившиеся очи, — он, всю жизнь устремлявший взоры очей своих и взоры других людей к Свету Вечному, и ныне предстоит Ему, скончав течение.
Ждали все, и уже давно ждали его смерти; о ней напоминала его уже перешедшая за псаломский предел старость; о ней говорила его тяжелая и мучительная болезнь.
Но Промысел Божий, в судьбах и намерениях неисповедимых, сохранил его жизнь до уроченного времени. Не умер он во время русско-японской войны, — а ведь был тогда болен к смерти и тогда уже указал себе могилу. Не умер он в годину разгара русской смрадной смуты, устами «прогрессивных писателей» обливавшей грязью почившего праведника. Не умер он и в дни самого ожесточенного похода на его честь и самых отвратительных попыток унизить и опозорить его имя и на сцене, и в печати, и в мерзких картинах, хотя разболелся и в это время смертельно.
И хотя, все были в ожидании его смерти, однако, в последний раз принявши Святые Тайны Христовы, возлег он на одр свой и тихо отошел к отцам своим в мире, препитан в старости добрей; когда догорела эта лампада, когда погасла эта свеча Божия — общее чувство несказанной горести охватило все сердца. Точно каждый потерял близкого, родного человека, точно каждый понес личное, невознаградимое лишение. Не было уголка и ни одного самого малого поселения на Русской земле, где весть о смерти Всероссийского Пастыря и Молитвенника не встречена была, слезами горести и молитвы.
Плачь, Россия! Болезнуй, осиротелая! К кому придут за молитвой и словом утешения бесчисленные страдальцы? К кому будут писать и посылать умоляющие письма и телеграммы? У кого будут искать чудодейственной молитвы? Плач, Россия!
Он сошел, как дождь на скошенный луг… Ко времени было явление его. Он пережил в долгую жизнь свою два страшных натиска, два вражьих нападения на все святыни вера и Отечества: одно — во дни молодости своей и полноты сил, другое — во дни своей угасающей старости, гораздо более яростное и кипящее срамотами ада и диавола, в памятные всем нам последние пережитые годы. Падала вера, хулы возводились на Церковь; не только народ, - пастыри и представители Церкви изменяли под влиянием страха перед злобой врага или в каком-то больном увлечении заветом и уставом Церкви Православной; колебались все устои жизни; дрожал престол Царский; совершались кровавые преступления до попыток цареубийства включительно; никакие спешные реформы жизни, следовавшие одна за другою, не приносили успокоения; лилась кровь верных слуг Царя, хранивших долг любви, чести и присяги; гремели выстрелы и бомбы кровожадных и осатанелых слуг революции при одобрении и руководительстве все заполнившей наглой "прогрессивной" печати и представителей господствующих политических "прогрессивных" партий; множество людей потеряло всякое уважение и к вере, и к самым обычным, доступным и святым даже для дикарей правилам нравственности...
Но стоял и светил, все разгораясь большим и большим светом, как маяк в Кронштадте, спасительный для обуреваемых, дорогой и незабвенный Отец Иоанн.
Его живая вера, дар его чудес, его насказанная благотворительность, его неописуемый труд, целодневный и целонощный, его неутомимые поездки, дивные службы, его поучения словом живым и печатным, его обаятельные нравственные качества простоты, красоты, незлобия, глубокого смиренномудрия, нестяжательности, милосердия — все это влекло к нему сердца, и нет возможности исчислить всех тех, которые избегли коварных сетей диавола только потому, что через отца Иоанна уловлены были во всемирно-церковные мрежи Христовы для вечного спасения!
Горделивые успехи знания, поднимающегося на разум Божий; политические дерзкие заговоры и замыслы, покоящиеся на началах вне-христианских и вне-церковных; общественные движения, не освященные духом Христовым, — все эти волны, пенящиеся нечистотами своими, не могли сдвинуть с места ярко горящего светильника. Знал его русский народ, знал, по словам Царя своего, «кто он и что он»; знали его и цари русские; умирая, незабвенный и истинно народный Царь-праведник Алекандр III ему, отцу Иоанну, поведал предсмертные помышления, с ним молился и при нем отдал последний вздох свой. И далеко по России, и далеко за пределами её известно стало имя красы нашего священства, и являлся он живым примером, живым показателем и свидетелем духовной силы, жизни и действенности православной Церкви, которая воспитала в недрах своих под кровом благодатной помощи свыше такого Великого Пастыря.
Знаем мы, в природе физической не может быть такого явления, чтобы посредине огромной тысячеверстной низины и болота, без всякой связи с горными хребтами, стояла высочайшая в мире гора: высочайшие горы окружены горами меньшими, но все же горами; высочайшие горы выступают обыкновенно в целом сонме гор… Закон этот имеет силу и в духовном мире. И посему мы видели наглядно всю лживость тех обвинений на Русскую Церковь, которые находили в ней и в её служителях одну низину и болото с грязью: если в ней есть такой пастырь, как Отец Иоанн Кронштадтский, такой подвижник, такой муж, о коем народная вера давно изрекла свои приговор, что житие его славно и успение будет со святыми, то, значит, около него были и есть подобящиеся ему мужи, значит, не пустынна и небесплодна, не мертва и не безжизненна Русская Православная Церковь!
В чём же тайна его обаяния?
В том, что он был воистину «Божие дитя». Трудно встретить такую простую и детскую веру, ясность мысли, чистоту сердца; трудно найти такую непоколебимую убежденность в истине; трудно обрести такую преданность Церкви и всему церковному. Ясно, в чем тайна его влияния. Искренность и чистота сердца — вот что влияло, вот что покоряло, вот что было неисчерпаемым источником неизреченных откровений и утешений, которые лились от него широкой и многоводною рекою. Немногим, быть может, ведомо, что в последние годы он, по свойству своей болезни, мог принять и Тела Христова лишь кроху, а причащался Христовою Кровию, как причащаются младенцы… И здесь не символ ли чистоты и святости его детской веры и младенческого незлобия? Аще не обратитеся и не будете, якоже дети, не увидите, не войдете в Царство Божие...
К твоему гробу, к твоей могиле приносим мы нашу скорбь, наши молитвы и воздыхания, и наше упование приносим, что небо духовное Православной Церкви загорелось ещё одною звездой, что в сонме угодников, в земле и в народе нашем просиявших, предстал пред Богом ещё один о нас молитвенник...Плачем и болезнуем, но в этом одном и слышим Христово утешение...
Молись за Русь, молись за народ наш, дорогой наш Батюшка, молись о нас Вечному Свету! Аминь.
2 января 1910 г.
протоиерей Иоанн Восторгов
| Рассказать: |
