8 сентября Русская Православная Церковь совершает празднование Владимирской иконе Божией Матери в честь чудесной помощи этого древнего образа русскому народу при нашествии Тамерлана. По преданию, это один из самых древних изображений Пречистой. Частичка благодатной силы этой древней иконы вплетена и в храмовый комплекс «Пояс Богородицы» на родине батюшки Иоанна. 

Владимирская часовня стала подарком Иоанновской общины своему духовному отцу и духовному руководителю БФ «Иоанновская семья»  на 80-летие, а после ухода отца Николая Беляева из земной жизни – символом соработничества батюшки и Общины в стремлении продолжить возрождение церковной жизни на родине св. прав. Иоанна Кронштадтского. 

В ходе этого богоугодного процесса, начавшегося более 20 лет назад, возникли детские и молодежные православные лагери и экспедиции, состоялись Юбилейные торжества, посвященные 25-летию прославления Кронштадтского пастыря, а центральная улица села была переименована в честь великого уроженца Русского Севера. 

Поздравляем с днем почитания Владимирской иконы Божией Матери прихожан Иоанновского монастыря, участников Благотворительного фонда «Иоанновская семья», благотворителей, добровольцев, помощников, и хотим напомнить вам о событиях тех славных лет через призму беседы корреспондента портала Православие.Ru Петра Давыдова с жительницей Суры Лидией Лазаревой.

«Нами руководила любовь к отцу Иоанну»

На въезде в Суру стоит большой поклонный крест. На нем надпись: «Сей крест восстановлен в честь духовного возрождения Суры». То, что духовное возрождение древнего северного села – родины святого праведного Иоанна Кронштадтского – началось, видно не только по тому, что был поставлен крест. В 2013 году здесь появилась и улица в честь святого земляка. До сих пор одним из основных аргументов против возвращения старых, справедливых названий в наши города и села, против присутствия имен, скажем мягко, весьма одиозных и ничего доброго нашему Отечеству не принесших, считается «канитель с бюрократией»: мол, слишком много усилий потребуется для переименования. Приводятся и другие доводы, но этот – основной. А отнюдь не богатое северное село смогло без особых усилий облагородить свой облик – как внешний, так и внутренний.

– Лидия Васильевна, как проходило переименование улицы Кирова в улицу Иоанна Кронштадтского? Вы же в то время работали главой администрации Суры и сделали многое для этого.

– Это было в 2004 году. А завершился весь этот процесс только в 2013-м. Главное, наверное, что нами двигало – это все-таки чувство стыда: везде, не только в России, но и во всем православном мире, знают про святого Иоанна Кронштадтского, столько про него говорят, проводят всевозможные чтения, семинары, конференции, а на его родине, в Суре, нет даже улицы его имени. Я сама родом из Белгорода, много приходилось ездить, и во многих русских городах видела улицы, названные в честь нашего святого. На родине мне говорят: «Как мы тебе завидуем, что ты живешь в Суре!», а я чувствую стыд.

Переименование давалось трудно, конечно. Собирали руководителей, совет глав поселений, консультировались с районной властью. Как нам сначала сказали в районе, нужно пройти уйму всяких утомительных согласований на различных уровнях, вплоть до министерского. А потом мне в Архангельске подсказали: Иоанн Кронштадтский – он же святой. Зачем собирать какие-то родословные, поднимать кипы документов, обосновывающих законность и логичность переименования улицы? Нужно только согласие жителей, их подписи, доказывающие, что это не Вы одна решили, а большинство сурян, вот и все. 

Потом я собрала всех наших местных руководителей: больницы, лесхоза, школы, торговых предприятий, библиотеки, клуба – они идею поддержали, поставили свои подписи, всего 15. И с этими подписями руководителей мы направили письмо главе нашего района, но никакого ответа поначалу не получили. Может быть, сказались перевыборы, которые тогда шли вовсю; может, незаинтересованность и пассивность выбранной тогда новой районной власти, не особенно переживающей за глубинку – все может быть. Положили под сукно, и дело, казалось, замерло. Были даже такие замечания в мой адрес: «Тебе, Лидия Васильевна, больше делать нечего, как такими вопросами заниматься?».

Ну, и раз мы видим, что власти помалкивают все, ничего у нас не решается по переименованию улицы, мы сами решили действовать. К 2006 году у муниципальных образований стало больше прав, мы могли уже и сами решать. А потом, когда я ушла на пенсию, уже Виктор Васильевич, новый глава поселения, за это дело взялся основательно, с воодушевлением.

Видите ли, мной, да и всеми нами, руководила любовь к отцу Иоанну. В первый раз я о нем услышала еще в детстве, от бабушки. Когда в школу меня водила, она рассказывала мне о нем. Я закончила педучилище, и меня отправили по распределению сюда, в Архангельскую область. Сначала в Покшеньгу – село неподалеку отсюда. Была возможность остаться дома, но я поехала на Север, поближе к святому Иоанну. И, к своему большому удивлению, даже огорчению, я увидела, что местные жители как-то вот без особого трепета, что ли, относятся к своему земляку: ну, родился здесь – и родился, ну, святой – и святой.

Когда я начала работать в школе в Покшеньге, мы с ребятами стали копаться в архивах. Нашли в Доме культуры старые обожженные книги, которые рассказывали про Пинежье, про нашу землю северную. Каков был мой ужас, когда я увидела в одной из книг статью про отца Иоанна, в которой говорилось, какой он был «мракобес, фанатик» и т.п. – это в книге-то, которая должна бы познакомить людей со своей малой родиной! Советская пропаганда такая была, да, в 1960-х годах. Очень мерзкое было чувство: свои же, земляки – а так про святого своего говорят! Мне, казалось бы, чужой, приехавшей с юга, святой был ближе – надеялась посмотреть на землю, которую он называл святой и благословенной, где он родился, молиться научился (и как научился!). А тут – на тебе: «мракобес». Чуть позже я познакомилась с творчеством Федора Абрамова, знаменитого нашего архангельского писателя, спасибо ему огромное: он выступал в защиту святого, не позволял его имя смешивать с грязью, «шел против линии партии», не боялся.

А потом в Покшеньгу приехал мой будущий муж, медик. Там мы поженились и чуть позже отправились жить на его родину, сюда, в Суру.

Веришь ли? – Верю!

– Моя соседка говорила: «Лида, пойдем курочкам нарвем мокрицы в церкви». Придем – она тут помолится, травки пособирает, всплакнет, скажет: «Вот бы дожить когда-нибудь до того, что храм-то восстановится!» Я говорю: «Пелагея Фроловна, да ты в это веришь ли?». «Верю», отвечала. Она умерла в 1995 году, Царствие ей Небесное. Когда тут еще и не шевелился никто, она и другие старушки, которые жили и сейчас живут, верили в то, что храм восстановится. 

Тут столько родственников Иоанна Кронштадтского живет, а мы так мало о праведнике знаем – честное слово, как в каком-то тихом болоте! На разрушенный Никольский храм больно было смотреть: до окон все было разрушено, заросло травой. 

Мы и подумали: вот – центральная улица, Кирова. По этой улице я ходила в каждый дом, спрашивала мнение жителей. Здесь у нас, кажется, 94 хозяйства – много народу живет. И из сотен людей, живущих здесь, только человек одиннадцать, по-моему, были против переименования. И главная-то причина, по которой они не соглашались – это не то, что они против Иоанна Кронштадтского. Их беспокоило, что возникнет кутерьма с документацией, что штампы надо менять в паспортах, аншлаги новые делать и ставить, страховые полисы менять. Мы объясняем: «Это проблема администрации – мы все сделаем за вас, вам ничего делать-то и не надо, а «кутерьма» с документами и штампами – наше дело». – «О-ой, да это ж все равно хлопотно» и т. д. Больно было видеть эту лень, апатию в людях.

Потом столкнулись с бухгалтерией лесхоза: «Не-ет, это все слишком затратно и хлопотно!» Спасибо директору, поддержал: «Уж на что, а на такие мероприятия у лесхоза средства найдутся – не много и надо!»

Все же подавляющее большинство жителей откликнулось с пониманием, я бы сказала – с разбуженным пониманием, с поддержкой. И вот уже два года (беседа проходила в 2015 году – прим. Pravprihod.Ru) мы живем на улице Иоанна Кронштадтского: по мнению большинства сурян и гостей Суры, сердце радуется. Ходишь по дороге, где бегал будущий святой мальчиком, ходишь в храм, где и он молился, читаешь название улицы, понимаешь, что это твой земляк, – как сердцу не радоваться? Да и логично это, даже не в духовном, а обычном, земном нашем смысле, – воздавать почести людям, прославившим твою землю, сделавшим много добра для нее.

Тактичное просвещение от матушки Митрофании

– Даже немного завидно: до сих пор, проезжая по многим нашим русским селам или деревням, видишь какое-то торжество апатии, безответственности и большевистской пропаганды. Ну, что общего с какими-нибудь Кларой Цеткин, Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом и прочими Карлами, Фридрихами, Ильичами, Иосифами и т. д. имеют древние русские села? Что доброго сделали эти Кедровы-Мальцевы-Урицкие для России?.. Мрак какой-то топографический, да и ментальный, наверное.

– Ну вот, а у нас есть такой проблеск: не каждое село может с достоинством сказать, что у нас-де есть улица, площадь, переулок в честь нашего святого земляка. Святых-то, наверное, в каждой российской глубинке много! Очень, кстати, помогли в переименовании нам матушки из монастыря нашего: матушка Митрофания (Миколко, первая игумения Сурского Иоанновского женского монастыря – прим. Pravprihod.Ru) разговаривала с людьми (она очень тактичная, вежливая, терпеливая, добрая) – объясняла им, кто такой отец Иоанн Кронштадтский, почему Сура может с достоинством и некоторой даже здоровой гордостью назвать свою улицу в его честь. А тем, которые говорили, что, мол, Киров – это тоже наша история, она предлагала вглядеться в отечественную историю поглубже, попристальнее. В конце концов, говорила она, если уж вам так хочется поминать Кирова, то назовите в его честь другую улицу – Луговую, например, или еще какую. До сих пор улица Луговая носит свое название, пусть так и остается. Это говорит о том, что люди признали ее правоту: Сура достойна того, чтобы помнить и почитать своего великого земляка. Короче, от исторической апатии мы, похоже, избавились. И слава Богу.

Кто-то еще переживал, что придется самим менять на домах аншлаги. Матушка их успокоила, и сельсовет помог: в Петербурге на средства благотворителей были сделаны новые красивые таблички, администрация поселения выделила машину – в течение дня рабочий обошел все дома, заменил все таблички. Теперь здесь гораздо красивее, чем было – сами видали!

Любишь Отечество – люби и мусор выносить

– Как Сура готовится к торжествам, посвященным 25-летней годовщине канонизации святого праведного Иоанна Кронштадтского? 

– Активно готовимся. Кто-то и побаивается, но матушка Митрофания успокаивает всех: «Все будет хорошо – святой поможет разобраться!»

Поклонный крест при въезде в Суру был поставлен в 2009 году. На нем надпись: «Крест сей восстановлен в честь духовного возрождения Суры». Вы бы видели, как его несли устанавливать! Он сделан из лиственницы, тяжеленного дерева, так его 60 здоровых мужчин на плечах несли! От дома Маккавеевых до самого края села, до моста у реки.

Духовное возрождение, если оно искреннее, сопровождается и возрождением материальным. Человек, который любит свое Отечество, не будет его, извините, загаживать – совесть претит. Мы это видим по нашему селу: поставили много контейнеров для мусора, оформили их с юмором, весело – теперь люди тысячу раз подумают, донести до мусорки фантик или окурок или же бросить себе под ноги. Тут уже вопрос в воспитании ответственности за малую родину, да и в воспитании патриотизма в целом: великое-то начинается с самого малого. Любишь свое село – не сори в нем. Маленький шажочек, но в верном направлении, не так ли? Так и работаем.

Во время торжеств планируем устроить большую ярмарку, в которой участие будут принимать местные жители: столы поставим вдоль всей улицы – от дома Маккавеевых до боровины, до самого Успенского храма. Что продавать будем? Сейчас в каждом доме кто-то что-то делает, мастерит, придумывает для ярмарки. Мне сын недавно говорит: «Ты, мама, вроде как в оргкомитете, а ничего сама не сделала своего – только всякие организационные вопросы и решаешь. Кукол-то поделай!». Вот я и начала сейчас местные пинежские куклы традиционные мастерить. Сыну нравятся – может, и гостям ярмарки тоже по нраву придутся. А так – кто корзинки плетет, кто лапти, кто шьет, кто вяжет, кто плотничает. Все работают. Очень детишки помогают: готовят праздничные выступления. У них ансамбль очень хороший танцевальный фольклорный.

Пожать руку Патриарху

– Как Вы думаете, такие грандиозные торжества, которые должны пройти в этом июне, помогут восстановлению Суры?

– Думаю, да. Уверена, что, начавшись в этом году, разные добрые народные мероприятия будут продолжаться. Не с таким, может быть, размахом, но все-таки. А восстановление Суры должно быть не только материальное, сами понимаете, даже не столько материальное, а духовное, настоящее.

– Приедут высокие гости в этом году…

– Не в первый раз. В первый-то раз вообще я Патриарха насмешила. Это было в 1992 году, Патриарх Алексий II приехал навестить родину святого Иоанна Кронштадтского, помолиться на могиле его родителей. Ну, встречаем мы его у вертолета. Он выходит, благословляет каждого, и меня тоже. Так я так перепугалась, что вместо того, чтобы ему руку поцеловать, пожала ее так по-граждански, по-чиновничьи. Он человек тактичный очень, добрый – тоже пожал мне руку и очень по-отцовски улыбнулся, а я провалиться сквозь землю была готова! Но когда прощались, я уж исправилась, да.

Гостей всех ждем – добро пожаловать!