Современники о Патриархе Тихоне
Как сын священника, Василий пошел по стопам отца и поступил в духовное училище в городе Торопце, а по окончании училища, в 1878 году, уехал из родительского дома в Псков учиться в духовной семинарии. Среди своих товарищей по Псковской семинарии Василий имел шутливое прозвище Архиерей. Семинарию юноша окончил блестяще и решил поступать в академию.
Современники вспоминали о нем: «С детства Тихон был очень добродушным, кротким и богобоязненным без лукавства и святошества». В Санкт-Петербургской духовной академии, куда юноша поступил после семинарии, он носил уже прозвище Патриарх. В те времена не могло и в голову прийти, что это шуточное прозвище окажется пророческим, потому что патриаршества тогда в России не существовало.
***
Соученик по Псковской семинарии Борис Царевский вспоминал, как Василий Иванович посетил дом его родителей:
«— Ты заметила, какие у него глаза? — спросила после ухода преподавателя мать Царевского свою дочь. — Чистые, ясные, как у голубя.
— От него веет теплом и добродушием, и он такой умный, — отозвалась дочь.
Допивавший стакан чаю отец деловито предостерег супругу с дочкой, что расчеты на него, как на жениха, очень плохи:
— Вы не смотрите, что он говорун и веселый такой. Его, Василия Ивановича, когда он был студентом, прозвали Патриархом, и дорога ему одна — в монахи».
***
Митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал:
«Архимандрит Тихон был очень популярен и в семинарии, и среди простого народа. Местные священники приглашали его на храмовые праздники. Милый и обаятельный, он всюду был желанным гостем, всех располагал к себе, оживлял любое собрание, в его обществе всем было приятно, легко. Будучи ректором, он сумел завязать живые и прочные отношения с народом, и этот же путь он указал и мне. В сане епископа он еще более углубил и расширил свою связь с народом и стал действительно для Холмщины “своим” архиереем. Мне постоянно во время поездок по епархии приходилось слышать самые сердечные отзывы о нем духовенства и народа».
***
Император Николай II издал указ:
«Ваши непрестанные святительские заботы о благе паствы вашей <…> снискали Мое Монаршее благоволение, в изъявление коего Всемилостивейше жалую вам препровождаемый при сем бриллиантовый крест для ношения на клобуке».
***
Замечательный старец отец Тихон Пелих, настоятель Ильинского храма за Троице-Сергиевой Лаврой, вспоминал, как все, кто соприкасались с Патриархом Тихоном, освящались благодатью и любовью. Отец Тихон Пелих, молоденький солдат, призванный в армию из крестьян, голодный и оборванный, как-то добрался до Москвы и пришел в храм на службу к Патриарху Тихону. Он рассказывал об этой встрече так: «Я сам не знаю, как я оказался в алтаре. Какая-то сила меня привела, подтолкнула к Патриарху Тихону. Я не знал, что сказать. Подошел под благословение. Патриарх ласково спросил: “Как тебя зовут?” Отвечаю: “Тихон”. Он говорит: “И меня — Тихон”. Дальше ничего не помню, только иподиаконы за полы шинели вытащили меня из алтаря».
***
В январе 1918 года в московской газете «Фонарь» журналист Коровин рассказывал о том, как брал интервью у Патриарха Тихона. Интронизация Патриарха была совершена совсем недавно — в декабре 1917 года, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, в Успенском соборе Московского Кремля, и Святейший находится в самом начале своего крестного пути исповедника веры Христовой, молитвенника за всю Россию.
Коровин рассказывает о Патриархе:
«Обаятельное впечатление производит Патриарх своей простотой обращения, доступностью и задушевной мягкостью тона. Он еще бодр и жив в своих движениях, несмотря на свой очень преклонный возраст. Проницательные и глубокие глаза его часто загораются огнем воодушевления, невольно передающегося и собеседнику».
***
Бывший тогда председателем Московского епархиального совета профессор Василий Виноградов, впоследствии протоиерей РПЦЗ, будучи в эмиграции, свидетельствовал в своей книге:
«“Покаянное заявление” Патриарха, напечатанное в советских газетах, не произвело на верующий народ ни малейшего впечатления. Без малейшей пропаганды весь верующий народ, как один человек, каким-то чудом Божиим так формулировал свое отношение к этому “покаянному заявлению”: “Это Патриарх написал не для нас, а для большевиков”. “Собор” же 1923 года ни на один момент не имел для верующего народа ни малейшего авторитета: все хорошо понимали, что вся затея этого “собора” просто проделка советской власти, никакой церковной значимости не имеющая. В результате своего просчета советская власть очутилась перед совершенно неожиданным для нее фактом: подавляющая масса верующего народа открыто приняла освобожденного Патриарха как своего единственного законного главу и руководителя, и Патриарх предстал пред глазами советской власти не как возглавитель какой-то незначительной кучки верующих, а в полном ореоле фактического духовного вождя верующих народных масс».
***
Протоиерей Валентин Свенцицкий вспоминал:
«Отворилась дверь, я вошел в приемную. Трепет прошел по моему сердцу. Я увидел перед собой икону, живого угодника Божия, как изображает их Церковь на иконах. Это был образ слова, жития, любви, духа, веры, чистоты. Никакая клевета и никакая ложь, никакая злоба не могли отнять у верующих этой уверенности в духовном величии Патриарха».
***
Протоиерей Сергий Булгаков говорил о Патриархе Тихоне:
«Патриарх в узах во главе России, в узах стал светом мира. Никогда от начала истории Русская Церковь не была столь возвышена в своей главе, как она была возвышена в эти прискорбные дни испытаний, и во всем христианском мире нет имени, которое повторялось бы с таким уважением, как имя главы Русской Церкви».
***
Протопресвитер Михаил Польский свидетельствовал:
«Он, Патриарх Тихон, исчерпал все возможные для Церкви и церковного человека меры примирения с властью гражданской и явился жертвой в самом внутреннем, широком и глубоком смысле этого слова. Жертвуя собою, своим именем, своей славой исповедника и обличителя неправды, он унижался, когда переменил свой тон с властью, но никогда не пал. Он унижал себя, но никого больше, не сохранялся и не возвышался унижением других. Он не щадил себя, чтобы снискать пощаду пастырям, народу и церковному достоянию… И народ это понимал и жалел его искренне и глубоко, получив полное убеждение в его святости. Это мужественное и кротчайшее существо, это исключительно безукоризненная святая личность».
***
Московский корреспондент парижской газеты «Энформасьон» сообщал своим читателям:
«Спокойный, умный, ласковый, широко сострадательный, очень просто одетый, без всякой роскоши, без различия принимающий всех посетителей, Патриарх лишен, может быть, пышности, но он действительно очень дорог тысячам малых людей, рабочих и крестьян, которые приходят его видеть. В нем под образом слабости угадывается крепкая воля, энергия для всех испытаний, вера непоколебимая… Постоянные изъявления сочувствия и преданности, которые он получает со всех концов России, делают его сильным и терпеливым…
Густая молчаливая толпа ожидала приема. Странники, заметные по загорелым лицам, большой обуви и благочестивому виду, ожидали, сидя в тени башенного зубца. Они сделали несколько тысяч верст пешком, чтобы получить благословение Патриарха. Сельский священник, нервный и застенчивый, ходил вдоль и поперек… Женщина припала к скамье и закрыла лицо руками. Тяжелые рыдания судорожно вздергивали ее плечи. Несомненно, она пришла сюда искать облегчение в каком-то большом несчастии, и невольно пришли в голову тысячи и тысячи расстрелянных… Горожане и крестьяне, люди главным образом из народа, долгие часы, порою дни ждут, чтобы открылась маленькая дверь и мальчик-певчий ввел их к Патриарху Тихону».
фрагмент из книги издательства
|
Рассказать: |
