Мы похоронили Кирилла, моего единокровного брата. Младшего брата. Он был моложе меня на 10 лет. 

Казалось бы, несерьезный какой-то парень. Социально неустроенный. Ни карьеры, ни денег, ни жены, ни детей. Вроде бы способный к учебе, но поступил в «Герцена» – бросил, ушел в армию. 

В армии Кирилл рвался во флот. Еще со школьных лет занимался в яхт-клубе, готовился к службе, получил специальность судового электрика. В «учебке» выучился на судового радиста. Но простудился, заболел воспалением легких, провалялся в госпитале в период распределения по кораблям, и вместо корабля был направлен в подсобное хозяйство, проще говоря, на ферму. Так что моря всю службу даже не видел, хотя срок службы был флотский. 

Зато цитаты из его армейских писем веселят до сих пор. «Вчера принимал роды у лошади». «Научился делать творог и сметану». «Приезжает офицер, забирает по две банки – для личного состава и для себя лично. Если сметаны мало, значит, личный состав остался без сметаны». «Служба у меня отличная: подальше от начальства, поближе к молоку». «Для матроса главное – поспать, поскольку встаю на ферме в 5 утра». «Дою коров, пасу свиней, гребу навоз». «Навозу нагрёбся на всю жизнь». Ой ли…

 

Вернулся Кирилл со службы, решил поступать в Военно-медицинскую академию. Сколько раз поступал, сейчас и не упомнить. У него даже образ жизни сложился определенный – как лето, так поступать. И не проходил каждый раз по разным причинам. 

Видимо, там, на флотской ферме, сформировалась у него склонность работать с существом, нуждающимся в уходе и мягком обращении. Помогать страждущему. И не столь важно, кому. Кому-то маленькому. 

Годы тем временем идут, надо хоть какое-то образование получить. У папы, к примеру, было три высших образования. И не то, что нынешние, а добротные, советские. Куда Кириллу без диплома? Как говорится, «нет дороги – иди в педагоги».

 

Так Кирилл Николаев, совершив виток жизненной спирали, вновь оказался в Университете им. А. А. Герцена. Специальность все та же, «Химия и немецкий язык». Что там главное, химия или немецкий, не знали даже в ректорате. Поэтому Кирилл учил и естественные, и гуманитарные науки по полной программе, не позволяя себе быть отчисленным вновь.

Всё, вроде бы пристроился парень к делу, учится. Да и возраст уже – пора жениться. Девушек в «Герцена» – глаза разбегаются, и все глазки ему строят. Вот Кирилл и расслабился, решил, что жениться всегда успеет. Тем временем, прекрасные девушки, видя такую пассивность, переключились на других «принцев», и одна за другой повыходили замуж. 

Я выражала недовольство, что брат не может институализировать свою жизнь. Родители жаждали внуков, а я – племянников. И лишь незадолго до смерти Кирилл признался, что его мучила мысль: если он начнет «современные» отношения с какой-нибудь красоткой, то это же будет блудное сожительство, грех, неправедность. А если начнет ухаживать за кем-то, а потом увидит, что девушка ему не подходит, то получится, что он обманул девушку. И вот эта боязнь греха, как мне кажется, составляла основной мотив его неустроенной жизни.

 

Кирилл, как дипломированный педагог, пошел работать в обычную общеобразовательную школу. Очень скоро молодой учитель Кирилл Владимирович обнаружил, что милые детишки, когда они собраны в класс, далеко не ангелы. Все силы у него уходили на то, чтобы не сорваться. Милосердие невозможно по разнарядке, сеять «разумное, доброе, вечное» строем невозможно. Поэтому Кирилл ушел из школы, от греха подальше.

Кирилл нашел свое призвание: быть санитаром в детской больнице. Или санитаром у взрослых. Попадая на эту тяжелую и низкооплачиваемую работу, Кирилл обретал гармонию. Без людей, которым нужна помощь, Кирилл начинал хандрить, и возвращался в больницу.

Однажды я лежала в больнице, совсем без сил. Пришел Кирилл. Я переползла на стул. Кирилл перестелил мне постель. И так здорово перестелил, что простыня не сбивалась целую неделю, пока белье не поменяли. Пишу это, и слёзы текут у меня.

 

Деньги Кирилла не особо волновали, но иногда требовались ему. Поэтому, поработав какое-то время в больнице и накопив долгов, Кирилл устремлялся на поиски заработка. Да, устраивался, зарабатывал, расплачивался с долгами, прикупал что-то в дом. На одну из таких халтур пристроил племянника, моего сына Вадика. Кирилл берег его, не давал поднимать тяжести, а сам сорвал спину. Халтуру он вскоре оставил, а спина продолжала болеть. Мне уже не исправить эту ситуацию.

Однажды Кирилл взял Вадика в шлюпочный поход по фортам Кронштадта. Мужчина и подросток обгорели так, что кожа у них с ушей слезала. Впервые я увидела, как «уши в трубочку сворачиваются».  Через много лет, Кирилл был уже болен, Вадик руководил экологической экспедицией на острове Гогланд. Тяжелый труд, только мужчины, уши обгорают. Кирилл присутствует незримо.

 

Потом случилось горе. Папа заболел, за ним требовался уход. Десять лет, в возрасте самого расцвета, Кирилл с мамой ухаживали за отцом. Называл его не иначе, как папенькой. Никакой карьеры, никакой «личной жизни». Это я училась, делала карьеру, защищала диссертацию, занималась личной жизнью, растила сына, ездила по заграницам. Кирилл жил с папой. 

Он говорил, что это не требует особых физических усилий и не напрягает его. Но он всё время молился и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме молитвы и папиного состояния. Только в молитве Кирилл черпал силы. Когда папа умер, у его гроба мы с Кириллом попеременно всю ночь читали Псалтирь. 

Кирилл всё же поступил в медицинский институт, Педиатрический. Но папина болезнь прогрессировала, отнимая у Кирилла все силы. Он ушел с третьего курса, но боялся мне сказать, что бросил институт: «Ты будешь меня ругать».

Он, мой младший брат, освободил МНЕ жизнь, живя с папой. Это стало главным делом ЕГО жизни. 

 

Пока папа болел, мы не смотрели друг на друга, а только на папу. Когда папы не стало, мы, наконец, увидели наши лица, общение перешло на иной уровень. Отложенный стресс проявился у Кирилла в онкологическом заболевании. Я уговаривала его не умирать от онкологии, потому что он младший брат и должен присутствовать на моих похоронах, но Кирилл отвечал, что меня похоронит Вадик. 

Моя мама долго умирала от онкологии. И я молилась лишь об одном: чтобы Кириллу было не больно. Господь услышал мои молитвы: Кирилл умер от вируса, быстро, в медикаментозной коме. Ослабленный организм не выдержал нагрузки.

 

Кирилл рассказывал мне о святых праведниках, зачитывал отрывки из сочинений православных пастырей. Он очень огорчался, что я не исповедуюсь, не причащаюсь. Годами Кирилл рассказывал мне о христианской жизни, всячески стимулируя причаститься. А я всё отнекивалась, мотивируя отказ тем, что лжица одна на всех. Кирилл специально нашел для меня церковь, где используют одноразовые ложечки. За десять дней до кончины брата я всё же исповедовалась и причастилась. Не скрою, я сделала это, главным образом, чтобы доставить радость умирающему младшему брату. На самом деле Кирилл давно стал для меня старшим братом.

20.04.2021.

Автор: Оксана Николаева.
Фото: Сергей Рождественский.

• 
• 
•