Есть у нас и такой вид помощи – хоспис на дому.

Монашеский подвиг – это всегда особое служение Господу. Монашество же в миру, да в советское время, и подавно. Мне Господь послал знакомство с такой монахиней. На момент нашего знакомства ей за семьдесят, инвалид первой группы с «букетом» очень тяжелых заболеваний. Одна нога уже ампутирована. Родных никого нет. Нуждается в постоянном уходе.

При встрече сразу поражают глаза этого воина Христова – чистые как озера. Взгляд ясный. Речь грамотная. Сама матушка кроткая, но полна неземного достоинства. Смотрит строго и внимательно, но, как окажется чуть позже, в общении проста и доступна.

Первая наша встреча была с нотками официальности: матушка коротко рассказала о своих нуждах и бытовых трудностях. А вот когда я приехала к ней в следующий раз, с порога обратилась к ней:

– Родненькая матушка, для Вас передали.

Она взглянула на меня и строго спросила:

– Это ко мне такое особое обращение? А к другим подопечным как?

Тут я рассказала о нашем священнике-руководителе. Дело в том, что он, мой духовник и непосредственный начальник, имеет замечательную особенность в обращении к людям (ко всем!) только: «родненькая» или «родненький». Когда батюшка так говорит, у нас, сотрудников нашего отдела, невольно включается механизм подражания этому замечательно-душевному обращению.

Слушает матушка всегда очень внимательно, стараясь детально выяснить все подробности, касающиеся обсуждаемой темы. Сейчас же она расспрашивала о должности и сане батюшки, названии храма, в котором служит: его возраст, семейное положение, количестве деток в семье… Потом стала так же обстоятельно расспрашивать обо мне. Затем о направлениях работы, осуществляемых в отделе…

А уже через некоторое время после нашего знакомства схимонахине представился случай и самой убедиться в том, что руководитель Отдела по социальному служению и Церковной благотворительности нашей епархии не только при устном обращении считает всех родными, а служит и живет именно так: в день рождения матушки он приехал к ней из другого города, поздравил, пропел со своей матушкой для схимонахини «Многая лета», выслушал, вник в ее нужды, позже через меня передал необходимое. Всегда молится о ней.

Кажется, мне удалось пройти первый «экзамен» – матушка искренне радовалась всему тому, что услышала, прониклась доверием. А потом незаметно и о себе мне рассказала.

Схимонахиня Израиля родилась в глубоко верующей семье в тридцатые годы ХХ века. Мама с папой свято хранили веру православную, даже в годы страшных гонений. Девочка была крещена сразу после рождения – очень опасались, что священника арестуют. Времена были страшные – и голод, и репрессии.

– Мама молилась, чтобы Бог забрал меня к себе младенцем безгрешным, свято веря в жизнь вечную, чтобы сразу в рай. Может, кому-то это покажется непонятным, ведь обычно родители молят Бога о здравии деток своих. Мама это делала только потому, что одно было всегда по-настоящему ценно в нашей семье – быть с Богом! Мои первые воспоминания из детства – это утренние и вечерние молитвы родителей перед сном, забота и поддержка друг друга, и нескончаемый поток добра (даже в голодные годы мама собирала продукты для душевнобольных из интерната). 

Великая Отечественная война нас застала на Украине – наша семья там жила. Бомбежки, ужас, голод, оккупация – все помню. После освобождения нашего города мы сюда переехали – папу на работу вызвали. Выросла я, выучилась, работала в библиотеке. С мамой до последних ее дней ходили в интернат больных проведывать – они ведь там всю свою жизнь как узники своей болезни живут. Когда родителей не стало, я эту традицию продолжила с Божией помощью… 

Первый храм у нас не в городе, а на хуторе открыли. Мы туда с родителями пешком на службу ходили (километров 20). Несколько десятков лет назад приехал к нам служить священнослужитель – монашествующий. Вокруг него собиралась крепкая приходская семья, а в центре, в сердце общины – монахини, которых в миру благословил жить (монастырей не было). Помню и первый постриг монашеский в нашем храме. 

Пришло время, и я со священником о постриге заговорила. Он благословил уволиться с работы, стала на клиросе петь и читать – несколько лет так прошло. Мне казалось тогда – слишком долго меня на постриг не благословляет. Переживала очень и не решалась заговорить об этом. И вот, когда про себя решила, что не достойна, батюшка на вечерней службе и назвал дату пострига. После Таинства посвящения в монашество будто заново родилась, вроде даже крылья появились. 

Помню, как монастыри открывать начали, много мы с батюшкой по стране тогда поездили. Радости столько: тысячелетие Крещения Руси широко отметили в нашей стране, мощевики стали из музеев Церкви возвращать, святые мощи Серафима Саровского в Дивеево вернулись, храмы строят, воскресные школы на приходах работают для взрослых и для детей, на какой уровень социальное служение Церкви поднялось – приюты, склады для поддержки многодетных семей… Мы даже мечтать о таком не могли. 

Духовный отец был переведен назначением правящего архиерея в другой город несколько лет назад, а мы так и остались здесь. Он нас поддерживает, окормляет, молит Бога о нас и наших близких... Письма по почте присылает с советами, звонит по возможности (занят батюшка очень, служение у него серьезное). Я вот сейчас не могу к нему сама поехать, так он к нам приезжает. Правда, не часто у него получается. Научил нас всех батюшка «крылатой милостыньки»: когда еще здесь служил, старался угостить каждого чем-то вкусным из тех продуктов, которые ему приносили, а я вышла после службы с подарочком от него, тут же поделилась с детками, которые на улице бегали… Он это заметил, порадовался. Так и родилось это выражение.

Местные священники меня очень поддерживают и, конечно, причащают, прихожане храма и детки из воскресной школы в гости заходят. Слава Богу за все! Не оставляет меня Господь!

Бог подарил мне радость общения с матушкой целых несколько лет. Помощь необходимую организовали. Матушка очень живо интересовалась всеми событиями и мероприятиями, которые проводили сотрудники отдела, благотворительного фонда… Выписывала и читала периодические печатные издания Церкви, знала поименно всех митрополитов, епископов – правящих архиереев. В настоящее время сама к постели прикована, но в интернат неизменно продолжает передавать продукты, чудом выкраивая из своего скромного бюджета необходимые средства, а от материальной ежемесячной помощи благотворительного фонда категорически отказалась – есть люди, которым нужнее! (так мотивировала свой отказ). Еще и мне старалась какие-нибудь угощения с собой дать. Но продолжая их традицию «крылатой милостыньки», я находила другого адресата-кушателя.

Телевизора в доме у нее не было – нет благословения. По телефону общались с матушкой часами. Она с большим вниманием слушала новости из хосписа о нелегких жизненных испытаниях других наших подопечных, моих знакомых и родственников. Обо всех молилась. Несколько раз в год перепроверяла список имен людей, о которых свою молитву творила (не было случая, чтобы она ошиблась, память феноменальная, а записать уже не могла – руки болели сильно). Поминала о здравии всех, о ком слышала в моих рассказах и о священнослужителях епархии и их матушках с детками, и о болящих и страждущих наших подопечных; о упокоении тех, кто ушел в мир иной.

Видя такое отношение, я старалась матушку оберегать от всего, что могло огорчить ее, только радостными новостями старалась с ней делиться. Понятно, что это в полной мере осуществить у меня не получалось по причине и «полосатого» характера жизни и по специфике моей профессиональной деятельности. А еще это было практически невозможно из-за беспокойного и чуткого сердца матушки – она легко распознавала настроение и состояние собеседника, умела слышать другого человека, тонко чувствовала чужую боль, никогда не оставалась равнодушной.

Я очень привязалась к матушке. Наши встречи были раз в месяц. Не было случая, чтобы я уехала от нее, не став богаче от ее жизненной и духовной мудрости, ее внимания и общения с ней. Силу ее молитвенной помощи я чувствовала, наблюдала в реальной жизни ее плоды: никогда не было случая, например, чтобы при отъезде в свой город испытала трудности: расписание автобусов не знала, но при этом каждый раз приезжала на вокзал своевременно – за несколько минут до отправления. Всегда при этом были свободные места. Матушка просила обязательно ей позвонить в дороге – как уехала, где сейчас, и из дома обязательно – как добралась...

Вот так в очередной раз вовремя успела на маршрутку. Набираю номер телефона схимонахини, благодарю за то, что по её молитве все хорошо сложилось - уже выезжаю. Естественно, пассажиры слышали мой разговор. Через несколько минут в пути машина заглохла. Водитель вышел и открыл капот. Все замерли в тревожном ожидании. Один из попутчиков обращается ко мне:

– Плохо о вас ваша матушка молилась!

Через несколько минут, однако, машина завелась, без помех добрались до места назначения, когда мы выходили из маршрутки, мужчина неожиданно извинился за свое замечание в адрес матушки.

Вокруг матушки было много удивительных людей. Она о каждом знала много личных подробностей, помогала по мере своих сил. Так я у нее познакомилась с замечательной, очень скромной женщиной. Она удочерила в доме-интернате девочку, как теперь принято говорить, с ограниченными возможностями (заболевание очень серьезное, с первого взгляда даже не профессионал мог увидеть, что ребенок выглядел глубоко нездоровым); продала свою квартиру в городе, уехала в станицу, где есть монастырь, водила дочь на службы, сама молилась. Девочка начала петь в монастырском хоре, даже внешность ее преобразилась – почти исчезла печать болезни на лице. Мне так радостно было, когда я познакомилась в доме у схимонахини с мамой и дочкой, а когда девочка запела дивной красоты голосом, мне показалось, что у меня душа сейчас улетит от избытка чувств.

Все, с кем мне посчастливилось встретиться в доме у матушки, с одной стороны, были самими обычными мирскими людьми, а жили так, будто на земле воцарился рай. Каждый старался поддержать более немощного, все щедро делились своими знаниями, опытом, добром, безвозмездно и самоотверженно отзывались на призыв о помощи:

Одним словом, вокруг матушки непрерывно происходила цепная реакция добра! Она своим обаянием и мудростью располагала к себе и докторов, которые ее лечили, и медсестер, которые с радостью делали ей процедуры на дому, возвращаясь после своего суточного дежурства в стационаре.

Та радость общения, которую мы все чувствовали, окрыляла, давала сил. Матушка же не уставала непрестанно повторять нам всем:

– Все на земле можно выдержать с Богом. Будьте с Господом всегда, живите в Его радости.

В доме всегда висели кипельно-белые накрахмаленные занавески на старый манер, безупречно выглаженное пастельное белье и скатерть на столе (это при том, что стиральной машинки не было), пахло нехитрой, но очень по-домашнему вкусной едой. А в соседней комнате ее квартиры стоял огромный дубовый крест (по ее просьбе изготовленный для ее же погребения) – так матушка всегда сама помнила о Вечности, и всех нас помнить о главном безмолвно наставляла. Его было видно сразу с порога. Это отрезвляло, помогало отвлечься от суетных мыслей.

Матушка имела бесценный дар – радоваться, искренне откликаясь на любую хорошую весть. Поздравляю ее с Богородичным праздником, желаю всего самого-самого, а в конце добавляю «и всем-привсем того же»! Слышу в ответ вопросительную тишину, выдерживаю паузу и поясняю (прочла в интернете такую новость): один священник выложил фотографию записочки о здравии такого содержания:

Записка была написана детской рукой, скорее всего, новоиспеченного первоклашки (буквы глядели не в ту сторону), но содержание претендует на духовный подвиг вселенского молитвенника! Батюшка написал в комментариях: самая дорогая записочка за 30 лет моего служения пред Престолом Господа! (имена в подлиннике я не запомнила, прошу прощения у автора.)

Матушка от счастья заплакала, а потом несколько раз, как ребенок, просила повторить: и всех-привсех! До конца дней в конце каждого нашего разговора просила добавлять к пожеланиям эти слова.

Матушка очень тяжело болела, но не роптала, не жаловалась и продолжала хлопотать о других:

– У нас есть одинокий человек, страдает всю жизнь от детского церебрального паралича, очень нужно помочь его устроить в дом-интернат на проживание, сам не справится.

И это был не единственный случай ее деятельной заботы и милосердия.

В нашем городе (70 км от места жительства матушки), в поселке, где я живу, началось строительство нового храма в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. Все сложилось очень непросто, вероятно, ошиблись геодезисты и строители, и в храме скапливалась вода, бывало, достигала уровня 10 см. Стройку приостановили, но настоятель продолжал служить в таких условиях, а к празднику Рождества Христова пришлось натянуть под потолком (точнее сказать, под строительными перекрытиями – то есть, будущим потолком) целлофановую пленку, чтобы тающий снег не капал прихожанам на голову. Узнав об этом, схимонахиня горевала, восхищалась пастырским подвигом священника, переживала о его здоровье. Конечно, тут же спросила его имя, имя матушки, а услышав, что эти многодетные родители из детского дома удочерили еще деток, заплакала от избытка чувств. Просила передать от нее поклон батюшке. Я предала. Настоятель выслушал от меня добрые пожелания, переданные матушкой и сказал:

– Искренне благодарю, буду молиться о здравии схимонахини Израили. Если нужна будет какая-либо помощь для матушки – обращайся!

Не прошло и нескольких недель после этого разговора, мне позвонила матушка и смиренно просила купить лекарства (в ее городе их не оказалось), привезти ей. Покупая их в аптеке, я поняла, что их следует доставить срочно – они из разряда скоропомощных (у матушки открылись пролежни). Была вторая половина дня, и на общественном транспорте я бы не смогла этого сделать. Со слезами пошла на вечернюю службу в наш храм, а когда в конце богослужения подходила под благословение священника, неожиданно для себя сказала батюшке:

– Такая ситуация, что сама не смогу отвезти в ближайшее время лекарства для схимонахини. Если возможно, прошу помочь.

Батюшка тут же, не раздумывая, пригласил в свою машину. Мы отвезли лекарства, священник отслужил у матушки молебен, поговорил, утешил. Ехали обратно мы уже глубоким вечером. Уставший от дневных нагрузок батюшка светился от радости и, как ребенок, искренне восхищался «встречей с земным Ангелом» – именно так характеризовал! Когда малознающие о служении священников люди, бывает, бросают штампованные обвинения и вопросы о машинах у батюшек, я спокойно отвечаю:

– Дай Бог, чтобы, когда Вам понадобится помощь священника, у него оказалась машина и он смог бы приехать к Вам с духовной поддержкой, исполнил бы таинство Соборования или Причастия…

Матушка тоже всегда скорбела глубоко, если слышала укоры в адрес батюшек.

После такого ответа часто полемика на тему машин прекращается.

Она была очень неравнодушным человеком. И в моей личной жизни случились большие трудности и горести (это касалось моего сына). Она по голосу понимала все:

– У тебя что-то не так. Рассказывай!

Требовательно добивалась внятного ответа. Усиливала молитву свою о моих родных, периодически спрашивала о положении дел.

Сын тогда жил в другом городе за тысячу километров от меня, на родине был нечастый гость. Однажды, приехав домой, вдруг удивил меня тем, что спокойно согласился поехать со мной к схимонахине (молодые люди, обычно, поступают прямо противоположно просьбам и предложениям их родителей – тогда мы переживали именно такой период отношений). Я с замиранием материнского сердца отнесла этот поступок его к плодам непрестанной молитвы матушки о нас. А дальше он удивил, по-моему, даже матушку – с порога громогласно и так празднично-торжественно обратился к хозяйке:

– Христос Воскресе!

Эта самая благая весть, которая изменила всю судьбу человечества, как самый драгоценный нектар для души, так оживила матушку, что она даже после троекратного их Христославия, попросила его подойти ближе, наклониться к ней и поцеловала его трижды! Надо при этом заметить, что матушка была добра, но не миндальничала и не сюсюкала даже с маленькими детками. Говорила с любовью, но всегда без лишних эмоций. Никогда я не видела «целовашек» в этом доме. Так что такое проявление принятия моего сына для меня было очень особенным. Они с таким взаимным интересом общались, что я не могла поверить в возможность такого быстрого и искреннего раскрытия к общению двух таких разных по возрасту и интересам людей, которые встретились впервые. Для меня их встреча стала чудом!

Шло время. Стали более часто заметны физические немощи дорогой матушки: она уже не вставала, телефон не могла удерживать в руке и одновременно искать нужный номер для соединения. Наши телефонные переговоры почти сошли на нет. Но в какой-то из дней я почувствовала острое желание поговорить с ней именно сейчас. Рискнула позвонить. Мне ответила сестра милосердия. Слышу, что матушка просит сказать ей, кто на связи. Когда она узнала, что звоню я, схимонахиня велела дать ей трубку. Я услышала ее голос и вдруг явно почувствовала – она уходит. От этой догадки мне стало страшно и больно, а дальше я услышала то, что буквально потрясло меня:

 – Как сын? – вопрос звучал настойчиво, вопреки ее состоянию здоровья.

 – Матушка, дорогая, не будем сейчас об этом…

 – Я тебя спрашиваю: как сын?

Я коротко описала положение дел. Она внимательно выслушала, пожелала помощи Божией, и мы закончили разговор.

Некоторое время после звонка я не могла прийти в себя, плакала, а главное пыталась осознать молитвенное стояние схимонахини за моего сына на самом краю ее земного пути. Из Патерика и жития святых я знала, что такое возможно, но когда встретилась с духовным подвигом живого и знакомого человека, меня это потрясло до глубины души. Это духовное потрясение не оставляет меня и по сей час, согревая душу в самые трудные минуты жизни.

В тот день я срочно отправила всем знакомым священникам смс-сообщения с просьбой о молитвенной помощи о здравии матушки. Вышла с работы и лихорадочно пыталась решить, чем еще могу поучаствовать в этот момент в ей судьбе. Забежала в ближайший храм и подала записочку с ее именем на молебен. В 15 часов начался молебен святителю Николаю Чудотворцу, архиепископу Мир Ликийскому, а в 15:40 (примерно, время, когда читают имена после молебна) мне сообщили:

– Матушка только что отошла ко Господу…

Я заплакала, но в душе было радостно от глубокой веры, что святитель Николай встретил душу матушки, по молитвам священников…

Матушка стала для всей моей семьи дорогим и родным человеком, молитва о упокоении схимонахини Израили для нас – это очень значимое и важное дело, и всегда в душе вызывает тихую радость, светлую грусть и огромную благодарность за ее молитвы и внимание к нам всем, кто был рядом.

Автор: Альбина Алдошина, заместитель директора Центра социальных инициатив
св. прав. Иоанна Кронштадтского в г. Шахты Ростовской обл.
Фото: Оптинское подворье в СПб.