«Веяние тихого ветра…»
Он лежал в комнате с плотно зашторенными окнами и боялся открыть глаза. После очередной «встречи с друзьями», ничем не отличавшейся от всех предыдущих, Иван чувствовал себя как никогда плохо. Он вдруг понял, что не может встать, а тело оцепенело от какой-то дурной слабости. Но самым непонятным и страшным оказалось другое: Иван не слышал абсолютно никаких звуков, и странная мысль промелькнула в его сознании – так вот что такое «звенящая тишина»! Тишина эта была не простая – не та, что приносит покой и утешение, а какая-то напряженная, грозная, натянутая, как струна, готовая вот-вот лопнуть…
В юности Иван увлекался философией, читал древних греков и даже начинал что-то из Гегеля. Потом вместе со своим приятелем, который учился в Ленинградском университете на философском факультете, слушал несколько спецкурсов на кафедре «Истории религии и атеизма». Профессор Савельев, читавший курс, рассказывал много интересного об отношениях Церкви и советского государства.
Потом дороги Ивана и того выпускника философского факультета разошлись, и через несколько лет кто-то из общих знакомых сказал, что тот самый приятель окончил Духовную академию и стал священником С.* собора. Иван был потрясен этой новостью! Его удивление сменялось восхищением, и, наоборот, восхищение – удивлением. Однажды он пришел в храм, чтобы пообщаться с бывшим приятелем. Вечерняя служба заканчивалась, и Иван, неуклюже стоявший около одного из подсвечников, чувствовал себя как-то неуютно: ему казалось, что старушки в платочках смотрят на него с сочувствием или даже подозрением… Он видел кадящих дьяконов; священников – в облачениях, произносящих таинственные молитвы; царские врата – то отворяющиеся, то закрывающиеся… Иван ничего не понимал в происходящем, но был уверен, что это просто недоступно ему, во-первых, потому что он еще не дорос, во-вторых, потому что семья его не церковная и, в-третьих, потому что Новый Завет он, конечно, читал, но уяснить, как же Евангелия связаны с тем, что он видит на Богослужении в храме, он не может…
После службы они встретились, но поговорили быстро. Иван, долго готовившийся к разговору, почему-то растерялся и не спросил самого главного… А приятель, по-видимому, тоже смутился и говорил, в основном, о чем-то житейском, обыкновенном.
Впрочем, в душе Ивана все же что-то произошло: уже был нарушен привычный, понятный, объяснимый порядок вещей. Вопрос, самый главный вопрос – в чем же смысл жизни? – часто будоражил Ивана. Но проходили дни, и яркость произошедшего стала тускнеть. Иван опять вернулся в свой ритм жизни – учеба, книги, романтические отношения, какие-то посиделки с гитарой, бесконечное мелькание лиц…
А потом были две женитьбы, рождение ребенка и опять расставания – все бестолково и, как будто, бессмысленно… Влюбчивый Иван скользил по жизненному пути, и не попадалось ему островка, на который можно было бы смело ступить, остановиться, оглянуться назад и, наконец, подумать о самом главном...
А звенящая тишина все не отступала. Иван попытался пошевелить рукой, но руки не слушались. Вдруг резкая боль пронзила его сердце, Иван зажмурился еще сильнее, лоб его покрылся испариной… «Господи, помилуй меня!» – впервые вырвалось из его груди. Но боль не уходила, сжимая своими тисками испуганное, трепещущее сердце… Иван вдруг, сам не зная почему, вспомнил, что сегодня было 14 июня. Недавно, бродя по страницам Интернета, он наткнулся на фотографии этого дня, но только 1990 года – это были кадры прославления святого Иоанна Кронштадтского. Вот – еще не восстановленный монастырь на Карповке, вот – набережные, до отказа заполненные верующими, вот – фигура Патриарха Алексия II… Иван обратил внимание на лицо Первосвятителя – сосредоточенное, спокойное, светившееся каким-то внутренним светом. Внезапно Ивана обожгла мысль, что именно в тот день в 1990 году он с самого утра был у друзей, они открыли окна во двор-колодец и выкрикивали какие-то непотребные частушки, а потом он ничего не помнил…
И вот уже другие картины всплывали в памяти: предательства, ложь, дни, наполненные пороком… Слезы раскаяния потекли по его щекам, а кулаки, как казалось, безжизненных рук сжались от стыда и боли…
«Господи! Прости меня и… помилуй!..» – прошептал Иван.
Морозные узоры на окнах напоминали о детстве. Душа Ивана была спокойна и мирна… Он сидел за столом и читал, неспешно переворачивая страницы:
«И сказал: выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь]»*…
_______
*Цит.: 3 Цар 19:11–12.
Март 2018 года. Великий пост.
Автор: NN, община «Живое слово».
Фото сайта stihi.ru.
| Рассказать: |
