Иоанновская община

Говорят, что нет одинаковых снежинок, как нет одинаковых людей на свете. Нежный ледяной узор индивидуален и хрупок, как душа ребенка. 

Лерка зашла в телевизионную. Кривой многоножкой в два ряда стояли стулья. На них слепым кинескопом глядел телевизор. Все предпочли прогулку просмотру ТВ. 
"Самовольно включать - запрещено", - гласило объявление, приклеенное скотчем к корпусу телевизора. Больно надо. Девочка придвинула стул к стене и забралась на подоконник. Уселась, обхватив руками коленки. 
За окном сыпал снег. Мелкий, бойкий, густой, - он метался в порыве ветра, словно свора белых мотыльков. Прилипал к оцинкованному карнизу, кирпичному забору, прутьям кованых ворот. Приветствуя снежную сыпь, размахивали ветвями орешники - от радости, что не выглядят такими черно-скорбящими, как раньше. 
По обледенелому тротуару прохожий вез на санках елку, - настоящую, живую, связанную пеньковой веревкой. За ним семенил ребенок, придерживая варежкой еловую верхушку. Лерка протерла запотевшее стекло. 
- А-а, вот ты где! 
Девочка оглянулась. В дверях телевизионной улыбался Петёк. Съехавшая на лоб шапка. Пола фланелевой рубашки вылезла из растянутых колгот. С шеи до линолеума свисал шарф. 
- Лерка, давай, с нами в снежки играть? 
- Не хочу... 
Мальчишка не спешил уходить, переступил с ноги на ногу. 
- Лер, одень нас, пожалуйста, - наконец, жалобно протянул он. - А то баб Маша пока закончит, - снег растает. 
Лерка хмыкнула: 
- Малышня. 
В свои восемь она чувствовала себя взрослой. 
- Ладно, пугало. Пошли, - великодушно согласилась Лерка, спрыгивая с подоконника. 
В раздевалке младшей группы царил гам. Неустанно хлопали дверцы шкафчиков. Бабу Машу, - щуплую старушку с щечками-яблочками, - осаждали малыши. Будто цыплята вокруг квочки, дети пищали и, благо, не залазили на ее седую голову. 
Нянечка облегченно вздохнула, когда увидела Лерку: 
- Мочи нет, этих баламутов собирать. А Наташка куда-то запропастилась. 
Лерка кивнула. Если в два года научилась завязывать шнурки на ботинках, то с малышней тем более справится. Медленно, но верно ноги находили сапожки. Застегивались молнии на куртках. Вязались узлом шарфы под капюшонами. 
- Снег тоже делает Дед Мороз! - заявил Петёк, отдаваясь в Леркины руки. - Он летает на санях по небу и бьет облака волшебным посохом. 
- Бымс! - Лерка щелкнула по курносому носу мальчишки. - Так? 
Петёк хихикнул. 
- Да нет же! Не по носу. Какая ты непонятная. По облакам! Тогда на землю сыплются снежинки. 
Яночка вынула кулачок из кармана платья и указала на окно, обклеенное бумажными снежинками: 
- Снежи-и. 
- Молодец, Янчик, - похвалила Лерка. - Правильно, снежинки. 
Она всегда знала, что Янка все понимает, только мало говорит. 
- Мама Наташа сказала, что завтра мы будем рисовать открытку дед Морозу, - промямлил Совенок, наблюдая, как Лерка воюет со скользкими пуговицами Петькиного пальто. - Но я не хочу открытку. 
Лерка повернулась. В сумрачном коридоре уже висел почтовый ящик, - на гвоздике слева от доски объявлений. Сбитый из фанеры, белый в голубой горошек. Каждый год ящик вывешивали в начале декабря, и за неделю он наполнялся до верха посланиями ребят деду Морозу. 
Лерка поджала губы. Она тоже рисовала. Три человечка держатся за руки на фоне длинного красного прямоугольника. Воспитательница оказалась в сомнениях. "Лерочка, расскажи, что ты нарисовала? Кто это?". "Это я с новыми мамой и папой". "А это что?". "Это забор. Мы уходим отсюда...". 
- Лер, помоги написать письмо, а? - большие янтарные глаза, за которые мальчишку и прозвали Совенком, глядели на Лерку, не моргая. 
- И мне. И я! 
- А ты не вертись, - раздраженно одернула Лерка мальчишку. - Вот застегну неправильно, будешь кривой ходить... А письмо лучше бабу Машу попросите написать, - с досадой добавила она. 
- Но ведь ты уже умеешь писать, - заныл Петёк. - А к бабе Маше о-очередь. 
Лерка молчала. Три пары глаз ждали. 
- Ну, хорошо, - сдалась она. - Яна, иди, я тебя одену. Вынь кулачки из карманов... 

Привычный шум игровой не отвлекал. На истертом паласе валялись куклы, мишки, машинки. У некоторых из них даже был когда-то свой дом. Потом они перестали нравиться своим владельцам. И их принесли сюда. 
Совенок, Петёк и Яночка не играли вместе с ребятами. Нависнув над детским столиком, они следили за тем, как Лерка выводит над линией букву за буквой. 
Точка. Девочка отложила ручку в сторону и откинулась на спинку стула. Третий последний чистовик дописан. 
- Нечего на меня смотреть, как на фею, - сварливо сказала Лерка. 
Ее злило то, что в глазах ребят появилась надежда, какую девочка замечала в дни, когда приходили '"посетители". Надежда, но не та - светлая и несущая умиротворение. А та, что не приносит ничего с собой, кроме терзания. Лерка это знала. 
Она согнула пополам листки. 
- Готово. 
- А конверт? - спросил Совенок. 
- Будет вам конверт. 
Неожиданно в игровую вбежали Славка с Антоном - братья близнецы, оба крепкие и лопоухие как горшки. И на два года ее старше. "Нашли, где в догонялки играть", - подумала Лерка. 
- Смотри. Мелочь дед Морозу строчит! 
- А ну! - Славка выхватил письма из рук девочки. - Что у нас здесь? 
- Отдай, - угрожающе произнесла Лерка, поднимаясь. 
Славка отскочил на два шага и показал язык. 
- "Здравствуй, Дедушка Мороз, спасибо за хороший снег". Ха-ха! Не. Тоха. Ты послушай: "Я научился считать до десяти... Яночке нужны новые тапочки. Научи ее говорить.... Мамочку подари! Дедушка Мороз!"
Лерка сорвалась с места. Догнать Славку оказалось не так легко, - пришлось лавировать между малышами, столиками и стульями. Только свежая царапина от ее ногтей заставила его бросить листки. 
Славка приложил ладонь к запястью и закричал: 
- Нет никакого деда Мороза! Это все сказки для сопливых детишек. А вы верите! 
Собирая с пола бумагу, Лерка оглянулась. Совенок кусал нижнюю губу. На ресницах блестели росинки. Петёк насупив белесые брови, карябал на виске болячку в пятне зеленки. С потерянным видом Яночка разглядывала орнамент паласа. 
Лерка вскинула подбородок: 
- Не слушайте его. Дед Мороз существует! 
- Нет! 
- Да! 
- Сколько ты ему писем написала? Четыре? И что? Тебя так никто и не усыновил. 
Славка засмеялся. 
Лерка сжала кулаки, шагнула: 
- Сейчас полу... 
- Что здесь происходит? - Ирина Александровна твердой походкой направлялась к спорщикам. Жилистая и широкоплечая как пловчиха, в голубом длинном халате. На затылке петушиным гребнем взбит бурачного цвета начес. За спиной Ирины Александровны, стараясь не отставать, бежала молоденькая воспитательница Наташа. 
- Что происходит, я спрашиваю? 
Славка поник плечами. Антон мгновенно испарился, - юркнул в направлении двери. А Лерка только сейчас обратила внимание, что, не считая их малочисленной компании, все ушли обедать. Взыскательный взгляд серо-зеленых глаз замдиректора '"по воспитательной" гвоздил поочередно: то Лерку, то Славку. 
Первым не выдержал мальчишка: 
- Она меня поцарапала! 
Славка продемонстрировал красную полоску на запястье. 
- Валерия, почему ты это сделала? 
Лерка продолжала молчать, скосив глаза на батарею под подоконником. 
- Так, - отчеканила замдиректор. - Два дня никаких вечерних прогулок. Я скажу вашим воспитателям. Вам понятно? 
- Но, Ирин Санна! - взмолился Славка. Сидеть в корпусе, когда на дворе развернется очередная снежковая баталия, мальчишке совсем не хотелось. 
- Оладышкин, не пререкайся. Всем марш на обед. Наташ, отведи малышей в столовую. 


Наказание, - два дня без прогулок, ни капли не удручало Лерку. Но настроение было испорчено. Девочка отказалась от щей из кислой капусты, поковыряла пюре с котлетой и отнесла поднос с грязной посудой на "мойку". Для малышей начиналось время тихого часа.
Бабу Машу найти не удалось. Лерка послонялась по корпусу и зашла в актовый зал. Посреди паркетного пола возвышалась кособокая пластмассовая елка. Еще не наряженная, голая, встопорщенная, как мокрая кошка. Под потолком с натянутых лесок свисали цветные фонарики из папье-маше и серебристый "дождик". В углу сминали занавески парты, нагроможденные друг на друга в два яруса. К празднику столы расставят буквой "П". Лерке вдруг вспомнилось, как на прошлой "новогодней елке" "липовый" дед Мороз - дворник Степан Игнатьевич - всякий раз, когда намеревался пропустить стаканчик, смешно задирал бороду, - так, что она съезжала набок. В следующие три дня никто не мог найти посох. В конце концов, волшебный атрибут обнаружили в подсобке среди метел и граблей. 
"Настоящий дед Мороз живет в Великом Устюге. Он ни за что бы не бросил свой посох", - подумала Лерка. 
Тут в дверной проем, бурча под нос, протиснулся он самый, - Степан Игнатьевич, с коробкой в руках. И без тапочек, в шерстяных вязаных носках потопал к елке. Следом за ним зашаркала шлепанцами баба Маша. 
- Здрасте, Степан Игнатьевич! - поздоровалась Лерка и улыбнулась нянечке. 
Дворник кивнул. 
- Сюда, сюда ставь, - указала старушка. 
Коробка опустилась на паркет. 
- Теперь я свободен, Андреевна? - дворник натянул на округлое пузо штаны, хлопнув резинкой. На седых усах Степана Игнатьевича таял снег, постепенно превращаясь в капельки. 
- Да. Ступай, Степа. 
Лерка заглянула в коробку. Игрушки! Елочные! Стеклянные шары, шишки, зайцы. Серебристые мотки гирлянд и бус. Украшения горели в коробке, как настоящие сокровища в пиратском сундуке. Девочка оторвалась от зрелища. 
- Баб Маш, нам нужно три конверта, - сказала она, когда дверь за дворником прикрылась. 
- Хорошо, Леронька. Сейчас дождусь "отряд наряжателей" и зайду в кабинет к Ирине Александровне. 
Нянечка помяла карман кофты, проверяя на месте ли ключи. 
- Баб Маш, а кто письма дед Морозу из ящика отвозит на почту? 
Старушка подняла брови домиком: 
- Как же, - она прокашлялась. - За письмами приезжает почтальон. 
- А скоро он приедет? 
- Почтальоны очень занятые люди, Леронька. Приедет поздно, вы к тому времени уже спать будете. 
Лерка качнула головой: 
- Понятно... А можно мне тоже елку наряжать? 


На второй неделе из коридора исчез почтовый ящик. Он был так полон, что из щелки выглядывали уголки конвертов и открыток. Теперь на его месте торчал в стене ржавый гвоздь. 
Ночью Лерка лежала на одной из восьми кроватей, упираясь босыми ступнями в спинку. И думала, что письма уже на пути в Устюг. Возможно, дед Мороз был очень занят, чтобы прочитать ее послания в прошлые годы. Или конверты на почте затерялись. Но, если дед Мороз существует, то малышам он просто обязан помочь. 
Лерка проворочалась два часа без сна и встала. 
Она решила не включать свет и пошлепала по половику в коридор. Пижамные штаны лишь прикрывали коленки, и по ногам тянуло холодом. Когда Лерка вышла из туалета, то услышала приглушенные голоса, доносящиеся с лестницы, что вела на второй этаж. Девочка нащупала гладкий лак перил. Шаг за шагом, она поднималась по ступеням. Тонкая ломанная полоска света расползлась от верхних ступеней до двери кабинета Ирины Александровны. 
- Каримов хочет шоколадных зайцев. Рюмова - "Барби". Что им дались эти "Барби"? Ладно. Впиши пару. Если вложимся в бюджет, закажем. Так, - хруст бумаги. - Оладышкин опять игровую приставку написал... Макаровой нужны тапочки. 
- Что? 
- Тапочки. Макаровой Яне. Записала? 
- Угу. 
- Да, у тебя уже глаза слипаются. Иди спать, Наташа. Завтра закончим. 
- Хорошо, Ирина Александровна. 
Лерка отпрянула от двери. Попятилась и уткнулась лопатками в крашеную стенку. 
Не может быть! Все годы письма не покидали стен детдома. 
Через пару секунд девочка уже бежала по лестнице вниз. 
Лерка нырнула под одеяло с головой. В тишине, с шумом вдыхая воздух, она чувствовала, как содрогается тело от сердечного стука. Мысли одна за другой будоражили сознание. 
Когда предрассветная серость залила комнату, Лерка знала, что делать. 
Она на цыпочках пробралась в спальную младшей группы. У порога на постовом диванчике с присвистом храпела баба Маша. Стараясь не разбудить нянечку, Лерка выудила из кармана ее кофты связку ключей. 
Ключ поддался. Щелчок, второй. Лерка поглядела по сторонам, - тишина. Она впервые находилась в "директорском кабинете". Письменный стол с креслом. Окно закрывала прозрачная, похожая на фату, тюль. Шеренги книг на полках. Высокий шкаф-пенал. 
Первым делом, Лерка проверила стопки бумаг. Заглянула в выдвижные ящики стола. Писем не было, - только пустые чистые конверты. Девочка открыла шкаф. На верхней полке белел полиэтиленовый пакет. Дотянуться до него не получилось, и Лерка решила придвинуть кресло. Оно оказалось очень неповоротливым и тяжелым. Кряхтя, девочка вытолкала кресло из-за стола к шкафу, и залезла на него. 
В пакете лежали письма. Лерка уселась на пол и вывалила содержимое кулька. Конверты, открытки, рисунки легли у ног девочки пестрой горкой. Большая часть конвертов оказалась вскрыта. Среди них и Яночкино письмо. Лерка отложила его в сторонку. Затем отсортировала от общей массы нераспечатанные письма (хоть что-то можно спасти!), и с облегчением обнаружила в их числе конверты Совенка и Петьки. 
Лерка убрала пакет обратно в шкаф и достала из ящика стола чистый конверт. Янку она не бросит! Дрожащим почерком, словно его бил ток, Лерка написала адрес назначения, и запечатала письмо. Готово! За окном вовсю светало, когда девочка, прижав к груди стопку писем, летела в раздевалку. Лерка накинула на пижаму куртку, застегнулась на две верхние кнопки; наскоро обула ботинки, запихнув шнурки под язычок. 
Морозный воздух дохнул ей навстречу. Обжег щеки, вцепился в икры. Лерка подбежала к железным воротам. Окостеневшими пальцами она хваталась за прутья, забираясь все выше. Занесла ногу. Перелезла. Не удержалась, удачно упала. Поднялась. С головы слетел капюшон. Но девочка, не обращая на это внимания, уже неслась по заснеженному тротуару вдоль кирпичного забора. Ближайшее почтовое отделение располагалось в квартале от детского дома. 
Очередная хмурая пятиэтажка осталась за спиной. И впереди показались синие железные двери Почты, - первый этаж дома через дорогу. Лерка выскочила на накатанную поверхность, поскользнулась на черном голом льду и упала. Письма взлетели в воздух, подхваченные студеным ветром... 


Мягкая пушистая варежка погладила ее волосы. Длинная борода защекотала Леркин локоть. Из-под кипельно-белых кустистых бровей на нее ласково, с нежной грустью, глядели глаза. 
- Дедушка, это ты? 
- Что ж ты, милая? Кто так через дорогу переходит? А? 
- Дедушка, а я тебе письма несла. Сейчас... 
Лерка оглянулась в поисках конвертов. Но разглядеть ничего не смогла, - кругом только ослепляющий белый свет. 
- Я их потеряла, - заплакала Лерка. - Дедушка? 
Но старик исчез, словно растворился в сиянии. 


Кто-то теребил ее за рукав. Дрогнули ресницы, и Лерка увидела над собой перепуганное лицо бабы Маши, обрамленное серым пуховым платком. 
- Леронька, деточка! Да как же это? Сильно ударилась? 
Старушка легонько ощупала ее затылок: 
- Голова кружится? Тошнит? 
Девочка отрицательно покачала головой. 
- Уфф, - выдохнула старушка и тут же нахмурилась. - Ну, Лерка, готовься. Влетит тебе, - кислиц наешься досыта. Хорошо, что я в окно заметила, как ты ворота штурмовала, да сразу за тобой пошла. 
С помощью бабы Маши девочка поднялась на нетвердые ноги. 
- Ай-яй! Раздетая. Голоногая. Безумная девчонка! Кой черт тебя понес, спрашивается? 
Нянечка натянула на голову девочки капюшон, потом принялась застегивать ее куртку. 
Тут Лерка вспомнила. 
- Баб Маш, письма! Нужно собрать. 
Но старушка цепко схватила Леркину ладонь и потянула за собой, - назад в корпус: 
- Ничего не хочу слышать. 
Они побрели, осторожно переступая через гололедицу. Лерка все оборачивалась. Одно из писем перевернулось пару раз и заскользило по льду, подгоняемое облаком поземки. 


Вторую неделю Лерка валялась в постели с высокой температурой. Бронхит не отступал, хотя кашель уже смягчился. За "выходку" она получила серьезный выговор от замдиректора. Но наказания никакого ей не назначили. Ирина Александровна время от времени заглядывала в изолятор к девочке, чтобы справиться о ее самочувствии. 
Из-за болезни Лерка пропустила "Новогоднюю елку". Вечером Баба Маша принесла подарочный кулек со сладостями. Впихнув в себя два мандарина и конфету, Лерка уснула в обнимку с кульком. О том, как прошел праздник, утром в подробностях поведали ребята. Совенок, Петёк и даже Яночка устроились в ногах Лерки на кровати и болтали без умолку. 
От них девочка узнала, что к игрушкам добавились красивые "Барби" и "крутые" самосвалы. А у Янночки появились новые тапочки, - желтенькие, как "цыпленки". 
Лерка грустно улыбнулась. 
Она не знала, что в этот самый момент в кабинет замдиректора вбежала баба Маша с газетой в руках. 
- Ирин Санна, полюбуйтесь! - запыхавшись, тараторила старушка. - Письма наших баламутов напечатали! Вот, смотрите, - целый разворот! 
А Ирина Александровна удивленно уставилась на аккуратные печатные колонки. 


Последним забрали Совенка. В конце февраля. Лерка сидела на подоконнике телевизионной и наблюдала, как новые родители усадили мальчика на заднее сидение автомобиля. Хлопнули дверцы. В окошке мелькнули счастливые глаза, и прощально запорхала маленькая ладошка. Лерка подняла в ответ руку. 
Петьку и Яночку опекуны забрали еще в январе. Нужно было видеть удивленное лицо Славки Оладышкина! Сейчас шло оформление документов на их усыновление. 
Завелся мотор. Лерка прижалась лбом к стеклу, провожая взглядом машину. За окном редкими крупинками сеял последний снег. Спустя минуту, Лерка выбежала на улицу, и поймала снежинку, - кружевную, нарядную. 
Посмотрела в серое небо и улыбнулась: 
- Спасибо..

Автор: Анна Невер, Воскресная школа им. Иоанна Кронштадтского.

Фото: tosnostroiservis.ru.