Иоанновская община

 

Дождь все-таки меня нагнал. Тяжелые свинцовые тучи давно уже грозно довлели над моей головой, но я до последнего надеялся, что успею добраться до какого-нибудь безопасного сухого места. Наивный...

 

Это был не дождь, а просто сплошной поток воды, вмиг устремившийся с неба на землю. Я хотел было спрятаться под густой кроной дерева, но куда там. Ливень смел на своем пути все, вмиг превратив меня в нечто, похожее на неотжатую губку. Впрочем, он вполне этим удовлетворился и поспешно зашагал в другую сторону, ловить еще таких же неосторожных путников. А мне только и оставалось, что забавляться: тыкать в себя пальцем и наблюдать, как из-под него с чавканьем выходит вода.

 

Но этим мои неприятности не кончились. Промокший и продрогший, я попытался вернуться обратно на дорогу, столь поспешно оставленную в поисках убежища от дождя, но тщетно. Либо ливень напрочь ее смыл, либо у меня в голове что-то непоправимо отсырело, и я потерял всякую способность к ориентации на местности. Одним словом, куда бы ни несли меня ноги — всюду был один только лес, лес и ничего более.

 

Я прямо-таки пал духом. Приехали - заблудился.

 

- Ну-ну, сядь еще и поплачь, - грубо одернул себя я. - Давай, хватит метаться, иди уже куда-нибудь в одну сторону!

 

И ноги уныло пошли, а язык и губы сами собой задвигались и зашептали Иисусову молитву. Постепенно отуманенный печалью мозг все-таки заинтересовался, чем это там занимаются уста, посмотрел, прислушался, да и сам включился в работу. А потом мне еще вспомнилось, что завтра день прославления нашего святого покровителя — Батюшки Иоанна Кронштадтского — и я робко попросил его помолить Бога обо мне грешном.

 

Вскоре лес начал редеть, а потом и вовсе расступился. С удивлением я обнаружил, что впереди на холме посреди полей возвышается небольшая деревянная церквушка, такая ладная, голубенькая, как небо. Конечно же, я сразу поспешил к ней.

 

Возле церкви на крылечке стояли какие-то люди. Все они были молоды. Одеты просто и без изысков, впрочем, опрятно. Когда я приблизился, они смолкли и с интересом посмотрели на меня.

 

- Привет! - громко и уверенно, как со старыми знакомыми поздоровался я, хотя внутренний мой человечек в этот момент весь сжался и скукожился от страха, судорожно шаря вокруг себя руками в поисках одеяла, которым можно было бы накрыться и притвориться кучкой складок. Погода была хмурая, постылая. Мне почему-то показалось, что также хмуро и холодно встретят сейчас и меня эти люди.

 

- Привет, путник! Ты откуда? - вполне дружелюбно поздоровался со мной высокий стройный парень с аккуратно зачесанными набок волосами, а остальные ограничились улыбкой и легким поклоном головы.

 

- Да вот, пошел за грибами и заплутал, - честно признался я, чувствуя, что губы мои сами собой уже расплываются в улыбке. Вот не могу отделаться от привычки сразу же демонстрировать зубы при встрече даже с незнакомыми людьми. Видимо, надо меньше смотреть рекламу зубной пасты.

 

- Ой, бедняга! Промок, наверно? - посочувствовал мне парень. - Кстати, как тебя зовут?

 

- Акакий, - машинально произнес я и смущенно потупился. Все-таки редкое и странное имя сейчас.

 

- Ярослав, - представился мой собеседник, нисколько не удивившись. - А это вот Рома, Ваня, Сережа, Алексей, Аня.

 

Я честно попытался запомнить каждого, на кого показывал Ярослав. Но после обмена поклонами и улыбками знакомиться можно было начинать заново.

 

- У нас сейчас будет ужин, поешь с нами? - предложил Ярослав, представив всех.

 

Мысль о чем-нибудь горячем и ароматно дымящемся вмиг обожгла ум и желудок. Я, не раздумывая, согласился.

 

Сбоку от церквушки находился шатер, под которым стоял низкий турецкий стол, а вокруг него — нет не персидские ковры, все-таки края холодные, чтобы на одном коврике сидеть, пусть и из Персии, — просто лавки из досок на чурбанах. Тут же, рядом с большими чанами, уже вовсю трудились две девушки — одна повыше — с белокурыми вьющимися волосами, другая пониже — рыженькая. Кроме моих первых знакомых к столу подошли еще человек семь. Дружным тесным кругом мы расселись по лавкам. Маша и Таня — так звали девушек, командовавших чанами с дымящейся кашей и чаем, — шустро наполнили едой пластмассовые тарелки и все с аппетитом принялись за трапезу. Правда, вместе с людьми за трапезу же принялись и комары с мошками, коих к вечеру в этих краях налетает бесчисленное множество.

 

Поначалу я просто старался не замечать их, потом стал рьяно отмахиваться — но куда там. Мелкие вредители были повсюду. Так что мне пришлось отставить тарелку и только успевать судорожно хлопать шею и щеки.

 

- Так дело не пойдет! Совсем тебя зажрут, - покачал головой мой сосед за столом с романтическим именем настоящего моряка — Марьян. И внешность у него была под стать: мужественный раздвоенный подбородок, ясный взгляд, широкий лоб, косая сажень в плечах и обаятельная улыбка.

 

- Вот спрей от комаров, - сказал он. – Пошли, помогу тебе его нанести.

 

Мы отошли чуть в сторонку, я закрыл глаза, а Марьян опрыскал меня — аки куст картошки отравой от колорадских жуков.

 

- Ну вот, так будет полегче, - довольно сказал он.

 

- Ага, спасибо! - улыбнулся я.

 

И действительно помогло.

 

А за столом уже текли разговоры. Ребята весело шутили и смеялись, попивая чаек с печеньками. Здорово всех смешил Ваня. Он со знанием дела надел защитный сетчатый шлем, надежно отгородивший его, правда, не только от комаров, но и от всех вкусностей. Так что ему приходилось выказывать изрядную сноровку, чтобы не остаться голодным.

 

Маша и Таня на протяжении всей трапезы зорко следили за тем, чтобы все тарелки и стаканчики были полны. А я поражался тому, насколько самоотверженно они этим занимаются. Да и вообще все вокруг было как-то странно и необычно. И эта церквушка на холме посреди лесов, и этот ужин — такой простой и вкусный, и рой комаров, тщетно пытающийся испортить его, и эти люди — такие внимательные и заботливые друг к другу и даже ко мне — пришлому страннику, и сам разговор их — без бранного слова, столь привычного в кругу и среди самых моих высокообразованных знакомых, без пошлых двусмысленностей и остроумных подшучиваний над другими, чего там - без животрепещущих обсуждений политики и спорта — и, тем не менее, веселый и занимательный.

 

- Ребят, а вы-то что здесь делаете? - не удержался, наконец, от вопроса я.

 

- Спасаемся, - серьезно ответил за всех Рома — другой мой сосед по трапезе.

 

Я не нашелся, что спросить еще. Лишь удивленно захлопал глазами, пытаясь понять смысл сказанного. Пока я думал, ужин успел подойти к концу, а белокурая Маша сказала:

 

- А теперь все в храм. Там уже идет служба, и отец Константин просил всех после ужина принять в ней участие!

 

***

 

Внутреннее убранство церкви не поражало красотой или какой-то изысканностью. Здесь все было просто: несколько недорогих икон на стенах, фанерный однорядный иконостас, три подсвечника с лампадкой и зажженной свечкой на каждом из них, дешевые серые коврики-дорожки и в центре тумба с иконой батюшки Иоанна Кронштадтского.

 

В церкви уже был включен свет, от чего все вокруг приобретало оранжевый теплый оттенок. Справа, ближе к иконостасу стояли четыре монахини и тихо пели службу.

 

Ребята робко сгрудились возле входа, как случайные гости в доме знатного господина. Никто не хотел не только подойти ближе, но даже просто находиться впереди остальных. Все стояли, склонив головы, и, молча, крестились и кланялись.

 

Странное дело – мне в тот момент действительно показалось, что церковь, где не было никого, кроме монахинь и нас, все же была полна, и мы стояли у входа не просто из нерешительности, а потому что дальше уже было не пройти, а если и пройти – то значит неминуемо помешать чьей-то благоговейной молитве.

 

Вскоре монахиня – регент начала делать нам знаки, чтобы мы, оставив безмолвие, подключились к хору. Какие же удивительно красивые голоса оказались у ребят! Правда, поначалу нам никак не удавалось петь вместе с хором: то мы забегали вперед, то слишком отставали. Так что, в конце концов, регент в сопровождении монахинь решительно подошла к нашей певческой кучке: монахини образовали первый ряд, мы – второй-третий нового хора. И уже под управлением ее властной руки все обрело размеренность и благозвучие.

 

Ни разу мне не доводилось бывать на таких службах! Сказано: все христиане – одно тело. Каждый – его член, а вместе – единое тело. И в тот момент мы действительно словно слились в одно целое, в один большой организм с едиными мыслями и желаниями и вместе единым голосом славили Бога…

 

***

 

- Ребят! У нас вода закончилась на завтра, кто сходит на хутор? – спросила Маша после службы, когда все мы вышли из храма. – Поздно конечно, но еще светло и вы вполне успеете!

 

Мне очень хотелось хоть чем-нибудь послужить моим гостеприимным знакомым, и я тут же вызвался помочь. Вместе с еще двумя парнями – Мишей и Лешей – мы отправились в путь.

 

Хутор оказался недалеко. До него всего-то надо было чуть спуститься с холмика, на котором стояла церковь и пересечь небольшое поле. Комарье кровососущим облаком тут же поспешило составить нам компанию. К моему удивлению, я заметил, что отмахиваюсь от насекомых только я, а мои спутники спокойно идут впереди, будто не замечая их.

 

«Может, опрыскались чем?» - подумал я и не предал этому особого значения.

 

На хуторе мы сразу же подошли к колодцу, включили насос и начали наполнять принесенные фляги водой. Хозяйский дом смотрел на нас темными окнами и, по-видимому, был пуст. От ветра чуть поскрипывала дверца не закрытой нами калитки – и больше ни звука.

 

- Поздно уже. А все не темнеет! – сказал я.

 

- И хорошо, что не темнеет, а то бы воды набрать не успели! – ответил Миша, проворно подставляя под струю из шланга очередную флягу.

 

«Почему не успели бы? Из-за темноты что ли?» - подумал я, но спросить не успел, потому что вдруг в прозрачную пластиковую дверь веранды, рядом с которой мы стояли, что-то громко стукнулось и пару раз отрывисто пискнуло.

 

От неожиданности я вздрогнул и быстро обернулся.

 

- Ути лапа! – вырвалось у меня. В закрытую дверь отчаянно шкребся небольшой пятнистый кот-подросток в ошейнике – еще не кот, но уже и не котенок.

 

- Мя! Мя! – жалобно мявкнул пушистик.

 

- Ты, наверно, голодный! – сказал я. – У нас тоже ничего нет с собой!

 

- Мя! Мя! – не унимался кот. Он то становился на задние лапы и пытался открыть дверь, то прыгал на подоконник и царапал окно. Но тщетно – веранда была наглухо закрыта.

 

- Боится просто, бедняжка! – с нежностью в голосе проговорил Леша. – Ночью одному здесь, конечно, страшно. Но веранда закрыта, так что бояться ему нечего. А вот нам надо поспешать!

 

- Почему? – удивился я.

 

- Да темнеет здесь внезапно, вроде светло-светло, а потом раз и уже ночь, - объяснил Леша.

 

- Да у меня фонарик есть на телефоне, - сказал я. Но как-то это обстоятельство Лешу явно не успокоило, и он поспешил присоединиться к Мише, чтобы покончить с набором воды побыстрее.

 

Вскоре мы выключили насос и отправились в обратный путь.

 

Все произошло так, как и говорил Леша. Темнеть начало очень быстро и к церкви мы подошли уже в полумраке.

 

- Как красиво! – только и мог вымолвить я, залюбовавшись открывшимся видом: голубая церквушка возвышалась на фоне сумрачного неба, рассеченного оранжевой полосой заката, а внизу, в лощинах по земле расстилался густой белый туман.

 

- А, вот и вы! – крикнула нам Маша с крыльца церкви. – Давайте, заходите скорее, и туман, вот, подымается. Пора на молитву становиться!

 

Внутри церкви, в притворе, как раз перед уже закрытыми дверьми храма, собрались ребята. Оказывается, все ждали только нас.

 

Кто-то достал потрепанный молитвослов и протянул его Ярославу, который и начал читать вечернее правило глубоким звучным голосом.

 

Не знаю как для остальных, но для меня время пролетело необычайно быстро. Вроде бы только-только начал звучать голос Ярослава, вот его сменяет бархатный голос Андрея, затем серебряным колокольчиком поет Катя, вот чуть в нос из-за простуды, но проникновенно читает молитву Таня, вот бодро и радостно вступает Маша, вот я сам спотыкаюсь на сложном слове, вот уже передаю молитвослов Марьяну, за ним Леша, Александра, Женя, Таня, Миша, Ваня – и из уст каждого льются дивные слова. И так радостно становится на душе, так тепло… Но вот уже звучат последние слова правила, и Ярослав аккуратно закрывает молитвослов.

 

После молитвы ребята начали готовиться к ночлегу. Оказывается, спали они прямо здесь же в притворе. В той части, что примыкала к храму – девушки, в той, что была ближе к выходной двери – парни. Из чехлов сноровисто были извлечены и расстелены на полу спальники и коврики. Досталась походная постель и на мою долю.

 

Спать мне совершенно не хотелось, и поэтому я незаметно выскользнул из церкви еще раз полюбоваться сказочным туманом.

 

На улице уже стемнело. Впрочем, видно было хорошо, все-таки в этих краях в июне ночи светлые, да и среди облаков часто показывалась большая полная луна, щедро делясь своим холодным светом. И в этом призрачном свете еще поразительней казалась окружавшая меня природа!

 

Я чуть отбежал в сторону, на пригорок, чтобы взглянуть на церковь с расстояния и в восхищении застыл без движения. Вокруг, в низинах сплошным белым покрывалом лежал туман, из которого черными пятнами торчали деревья и кусты. На холме, из мрака ночи, будто вырастали серые стены церкви. А над ними луковки куполов с крестами темным теснением украшали ясное северное небо. Одно окошко в храме светилось, и теплый свет исходил от него, делая окружавший его мрак не таким уж страшным и угрюмым, будто даря надежду и указуя путь плутающим во тьме путникам.

 

Медленно я отвел глаза от храма и обернулся. Подо мною внизу от видневшегося вдалеке леса и до холма, на котором я стоял, все было заполнено туманом. Вдруг в этом белом мареве что-то шевельнулось, а потом я явственно увидел, как оно поползло ко мне. Сердце в груди у меня бешено заколотилось. Я взглянул чуть в сторону и увидел, что такие же темные тени скользят и там. Не разбирая дороги, бросился я назад к светящемуся окошку церкви. Затем остановился на полпути и огляделся. И только сейчас я обнаружил, что как-то неестественно застыли кругом клубы тумана. Уж слишком геометрически правильным был круг, который образовался вокруг холма с церковью.

 

- Акакий? – неожиданно окликнули меня.

 

Я резко обернулся и увидел идущих ко мне Лешу с Ярославом. При их виде мне сразу стало легче.

 

- Чего здесь бродишь, уже все спать собираются! – сказал Ярослав.

 

- Да, бегу-бегу! – ответил я и поспешил в церковь.

 

Ребята уже лежали на своих местах.

 

- Все пришли? – спросила Маша.

 

- Нет еще, - сказал Андрей. – Сейчас ребята скоро должны вернуться!

 

- Давайте тогда выключать свет, а ты, Андрей, посмотришь, чтобы входную дверь закрыли на замок? – попросила Маша.

 

- Да, конечно! – согласился Андрей.

 

Все-таки я был очень рад тому, что дверь закроют на замок, хотя уже и не чувствовал никакого беспокойства в кругу друзей, да еще и под сенью церкви.

 

«Мы тут как стражники перед дверьми храма будим спать!» - было последней моей мыслью, перед тем, как я провалился в сладкий сон без сновидений.

 

***

 

«Ку-ка-ре-ку!» - смутно услышал я сквозь сон и чуть приоткрыл глаза — в притворе явно уже было светлее, чем когда мы ложились. - «Да не. Еще рано вставать!» - убедительно сказал себе я и, закрыв глаза, блаженно откинулся на жесткую постилку.

 

«Ку-ка-ре-ку!» - раздалось уже гораздо явственнее.

 

«Да откуда тут вообще петухи?» - подумал я, а потом откуда-то из памяти всплыла фраза: «И пропел петух второй раз». Я аж чуть не подпрыгнул, сразу вспомнив, что еще вчера обещался встать пораньше на утреннее правило, а теперь вот лежу и ленюсь подыматься.

 

Из незашторенных окон на женской половине во всю лился солнечный свет. Однако не было похоже, что он кому-нибудь мешал. Коконы с бабочками мерно вздымались и опускались, сладко посапывая во сне.

 

Я, было, хотел лечь обратно, поддавшись общему настроению, но тут один кокон зашевелился, раскрылся, и из него показалась заспанная Маша со смешно растрепанными волосами, приподнялась сначала на локте, а потом и совсем села.

 

- Привет! - громко прошептал я.

 

- Тсс! - шикнула на меня Маша, поднеся палец к губам. Затем встала, окончательно выбралась из кокона и молча начала собирать постель.

 

Тут стали просыпаться и другие девушки и по мере того, как общий шорох нарастал, волна пробуждения докатилась до более затемненной половины парней.

 

Я тихонько отворил входную дверь и выскользнул на улицу, посмотреть, что же стало там с ночным туманом. К моему неописуемому восторгу все вокруг сияло от солнечного света. Тучи за ночь уплыли далеко-далеко к горизонту, и яркое летнее солнце слепило глаза на ясном голубом небе. В лощинах от тумана и его страшных порождений не осталось и следа. Сочно зеленела трава в полях, и листья деревьев изредка трепетали от дуновения ветра. Вместе с туманом бесследно пропали и тучи комаров. А воздух стал таким чистым и свежим, что не вдыхать его жадно полной грудью было просто не возможно.

 

Понежившись немного на утреннем солнышке, я вернулся обратно в церковь. Там постели уже были убраны и аккуратно незаметно сложены по углам, а ребята выстроились, как и вчера, вечером перед закрытой дверью храма для чтения правила.

 

И снова время для меня сделало невероятный фокус, промелькнув с устрашающей быстротой.

 

- Ну что, тогда давайте, парни, до начала Литургии немного покрасят стену храма, где вчера не закончили? - предложил Марьян.

 

- Давайте, а мы с девушками тут внутри пока приберемся и будем готовить кушать, - сказала Маша.

 

Так и порешили. А я с удовольствием вступил в команду красильщиков Марьяна, решив подсобить уже ставшим почти родным своим новым друзьям. Ни о каких грибах у меня уже и мыслей не осталось.

 

Парни быстро разобрали инструмент, взяли краску и вышли из церкви. Красить решили начать с боковой стороны. Там уже были установлены лестницы и тура. Леша с Мишей, вооружившись валиками и кистями, принялись за покраску нижней части стены. А я с Марьяном пододвинули туру к другому краю церкви и решили взяться за второй ярус. Это оказалось совсем не так просто, как я предполагал. Второй этаж еще не был зачищен от старой краски, и мы были вынуждены сперва заняться отшкребанием вздувшихся и потрескавшихся ее лохмотий. За этим здорово затянувшимся «сперва» нас и застали удары колоколов, ознаменовавших начало Литургии.

 

***

 

В этот раз в храме уже было действительно людно. И откуда взялись все эти люди? Вроде, поблизости-то был всего один маленький хутор, и дорог проезжих я не заметил. Всюду поля, да леса. Тем не менее, люди были, да еще и с маленькими детками. И от того литургия уже стала похожа на милую литургию в уютном деревенском храме. Все ребята и я вместе с ними сподобились причаститься. Потом давешний рыжебородый священник раздал нам и прихожанам чуть ли не все иконы, которые были в храме, две хоругви, крест, и дружно мы отправились в крестный ход вокруг церкви.

 

Так удивительно приятно идти крестным ходом вокруг храма, который ты, если не строишь, так ремонтируешь своими собственными руками. От этого он становится не просто святым местом, но и словно родным домом, за благополучие которого ты в ответе.

 

Перед входом в церковь священник произнес чувственную проповедь, а потом двое из ребят, несших икону святого Иоанна Кронштадтского подняли ее на вытянутых руках, и весь крестный ход, начиная от батюшки и монахинь и кончая последним прихожанином – им оказался я - прошел под ней в храм, будто благословляясь у великого пастыря.

 

После литургии Маша всех пригласила на обед за турецкий стол. Дивным образом уместиться здесь удалось всем. Во главе стола, конечно же, отвели место священнику, по правую руку от него сели монахини, а по левую и далее по кругу расселись ребята и некоторые из прихожан.

 

Батюшка благословил трапезу, и обед начался. Маша и Таня опять было решили пропустить самое главное в этом любимом многими мероприятии – прием пищи, заботясь о том, чтобы никто не ушел голодным. Но ребята были начеку. Леша сразу же взялся командовать разливом супа, а меня назначили главным по сосискам, строго наказав охранять их от несанкционированного доступа. Так что хоть чуть-чуть времени, хоть на пару торопливых ложек супа мы девчатам, думаю, сэкономили.

 

После трапезы батюшка благословил нас на продолжение трудов и вместе с монахинями удалился в храм.

 

Ребята тут же засуетились, забегали. Девушки начали убирать со стола и мыть посуду. А парни, до зубов вооружившись кистями, валиками, засунув шпатели за голенища сапог, ринулись штурмовать стены.

 

Мы с Марьяном снова оказались на осадной башне лицом к лицу с облупившейся краской. Сталь шпателей так и засверкала в наших руках, с каждым взмахом срезая то маленькие пылинки, то целые лоскуты этих масляных обоев. Солнце подымалось все выше и выше, начиная здорово припекать шею и спину, но мы не сдавались, отчаянно сражаясь за каждый квадратный дециметр стены. А когда силы заканчивались, и мы готовы были уже отступить, нас поддерживали наши заботливые девушки, поднося усталым бойцам то кубок живительного кваса, то пиалу земляники, то чашу клубники. И все это делалось с такой ободряющей улыбкой и радостным блеском в глазах, что силы у нас удесятерялись, и мы снова с отчаянной решимостью кидались на приступ стены. Отрадно было и просто ощущать плечо друга, пыхтящего подле тебя, честно, без лукавства, старающегося изо всех сил выполнить общую работу.

 

Наконец, вся стена второго яруса была зачищена, и можно было приступать к ее покраске. Однако, спустившись с туры на землю, мы с Марьяном узнали, что Леша с Мишей и Ваня с Ярославом, настолько яростно взялись за работу, что уже успели израсходовать всю краску, и теперь надо было подождать, пока засланный гонец подготовит и привезет новые боеприпасы из закромов храма.

 

Недолго думая, уставшие, мы решили подождать гонца в положении лежа на бархатной зеленой травке, на земле, согретой жарким полуденным солнцем.

 

- Так значит, вот так вы тут и живете при церкви большой семьей: вечером и утром молитесь в храме вместе с батюшкой Иоанном Кронштадтским, а днем трудитесь, благоустраивая церковь? – спросил я Марьяна, глядя в безоблачную синь неба.

 

- Да, - просто ответил тот.

 

- Благодааать! – протянул я и сладко зевнул.

 

- Ага! – согласился Марьян. Он сказал еще что-то, но я уже этого не расслышал, сморенный внезапно подступившим дурманом сна.

 

***

 

Была зима. Я брел по замерзшей реке, загребая в низенькие ботинки колючий снег. Мне было холодно. Дрожь сотрясала все мое тело. А кругом был только снег, лед и черные стволы деревьев где-то впереди на далеком берегу. Вдруг лед подо мной предательски хрустнул, и я с головой ухнул в студеную воду…

 

«Бррр! Всего лишь сон!» - понял я, открыв глаза. – «Или стоп? А почему тогда одежда вся мокрая, хоть выжимай? И почему я сижу под деревом? А где же солнце, зеленая трава, Марьян, ребята, церковь?»

 

Я помотал головой и крепко-крепко зажмурился. Противно засосало под ложечкой, а сердце тревожно заколотилось о ребра. Но холод не дал мне сбежать обратно в сон даже на минуту. Сырая одежда неприятно липла к телу. Зубы мои невольно начали выбивать барабанную дробь. Тогда рывком я решительно поднялся на ноги, но тут же был вынужден сесть обратно. Мышцы затекли и отказывались слушаться.

 

«Ах, ты ж!» - скрипнул я зубами и начал потихоньку выпрямлять и сгибать ноги в коленях.

 

Где-то справа жужжали машины.

 

«Трасса?» - подумал я. – «Конечно же, трасса - там, где я ее и оставил, сойдя с дороги, пытаясь укрыться от дождя под кронами деревьев!»

 

Спустя минуту, ноги снова признали меня за хозяина, и я смог встать. Стараясь не о чем сейчас не думать, чтобы окончательно не запутаться, я побрел в сторону дороги.

 

«Буду голосовать», - решил я, потому что сил дойти до станции у меня уже просто не осталось.

 

По счастью, первый же вынырнувший из-за поворота автомобиль с шумом затормозил в десяти метрах от меня, передняя дверь со стороны пассажира отворилась, и из машины вышел высокий худощавый парень с пышной шевелюрой на голове. Он помахал мне рукой и с улыбкой спросил:

 

- Куда надо?

 

- До станции бы только, - устало проговорил я, направившись к нему. Странно знакомым показались мне и эта фигура, и шевелюра, и голос. Жаль, лица я не успел разглядеть. Когда я только подходил в зону моей ясной видимости, парень уже садился в машину, коротко бросив:

 

- Поехали, сзади как раз еще есть одно место!

 

Я поспешно взялся за ручку и отворил дверцу, да так и обомлел. С заднего сиденья на меня с интересом смотрели две девушки. Одна – белокурая, с вьющимися волосами, другая – рыжеволосая, с прямыми.

 

- Маша, Таня, привет! – радостно выпалил я.

 

Вместо ответа девушки удивленно захлопали глазами, и гнетущая тишина нависла над машиной.

 

- А откуда ты знаешь наши имена? – наконец проговорила Таня.

 

Я смутился, не зная, что ответить. А потом еще увидел, что и парень на переднем сиденье – вылитый Леша, с которым мы только-только красили церковь, правда, изрядно заросший щетиной – и окончательно потонул в сумбуре нахлынувших мыслей.

 

Видимо, соображал я долго. Так что все пассажиры машины успели изрядно продрогнуть и женщина-водитель, не вытерпев, окликнула меня:

 

- Да садись уже скорее и закрывай дверь. Сейчас по пути нам все расскажешь!

 

Машина, хоть и небольшая снаружи, оказалась довольно вместительной. Десяток метров мы проехали молча, а потом я, наконец, заговорил.

 

- Даже и не знаю, что и думать о том, что со мной сейчас произошло, - начал я. - Давайте лучше просто расскажу все по порядку, а судить о правдивости моей истории вы будете сами! Кстати, какое сейчас число и день недели?

 

- Пятница, тринадцатое июня, - сказала Маша.

 

- Странно, - задумчиво сказал я, помолчал немного и продолжил. – Так вот, сегодня утром я приехал из города N на железнодорожную станцию, куда мы сейчас едем. С детства моим страстным увлечением стало собирание грибов. И уже который раз на выходных я выезжаю из душного города в лесную глушь бродить в тиши, слушать птиц, любоваться природой и дышать свежим воздухом. Так и сегодня, прибыв на станцию, я побрел по заранее проложенному дома маршруту. Все шло как обычно. Было облачно и тепло, на небе часто появлялось солнце. Но потом вдруг налетел сильный ветер, все затянуло черными грозовыми тучами. И не успел я опомниться, как хлынул ливень. А дальше… - Дальше я вкратце рассказал про то, как заплутал, как помолился святому праведному Иоанну Кронштадтскому, как набрел на церковь и встретил ребят, среди которых были и сидевшие теперь подле меня Таня, Маша и Леша, как причастился и поработал, как заснул на траве, а проснулся уже подле дороги.

 

Когда я закончил рассказ, все задумчиво молчали. Тишину нарушали только гулкое шуршание колес по асфальту, да мерное гудение двигателя.

 

- А ведь где-то тут и вправду раньше была до революции деревенька. И церковь там, наверняка, имелась! – вдруг вспомнила женщина водитель, представившаяся как Лариса

 

Я ничего не ответил, лишь еще больше задумавшись.

 

Вскоре мы подъехали к станции, и мне надо было выходить.

 

- Кстати, а ведь мы сами – прихожане Иоанновского монастыря, где находится гробница святого праведного Иоанна Кронштадтского, - сказала Лариса. – А Маша, Таня и Леша – входят в общину "Иоанновское братство". Они часто участвуют в таких мероприятиях как помощь храму, или нуждающимся, или благотворительных праздниках, прям как твои знакомые из сна!

 

- Ух, ты! – вырвалось у меня.

 

«Неужели в наше время такое действительно возможно?» - подумал я, а вслух чуть дрогнувшим от волнения голосом произнес. - А можно, как-нибудь и мне с вами?

 

- Конечно, можно! – сказала Маша, улыбнувшись.

 

Я оставил ей свой телефон, а Маша, на прощанье еще надавала мне конфет полный карман. Машина резко тронулась с места и уже через несколько мгновений скрылась из виду.

 

«Иоанновское братство», - задумчиво проговорил я про себя еще раз, улыбнулся и бодро зашагал на станцию, покупать билет на электричку.

 

 

 

Игорь Мартемьянов,

община "Иоанновское братство"

 

Рассказать: