Многие участники проектов Иоанновской семьи говорят: в Суру не попадают просто так, по собственному желанию – Сура выбирает сама. Как она это делает – загадка, так же, как и та сокровенная перемена, которая происходит с каждым, кому довелось побывать, потрудиться, стать частью некой сурской тайны.

На карте Архангельской области нет модного значка «Хорошее место», вроде тех, что разные рейтинги легко присваивают модным городским заведениям и столь же легко отнимают. Эта характеристика принадлежит Суре по праву рождения здесь великого молитвенника и чудотворца – святого праведного Иоанна Кронштадтского, и разительное отличие этого края от «внешнего» мира замечают все прибывающие уже в первые часы.

Много лет Сура была словно сокрыта в таежных туманах. И вот, с начала 2000-х годов ее проявил для православного мира основатель и духовный руководитель Благотворительного фонда «Иоанновская семья» прот. Николай Беляев, посвящая большую часть своего служения возрождению здесь православной и монашеской жизни, сделав Суру местом притяжения для всей Семьи.

Ежегодно летом здесь при поддержке Фонда проходит Сурская молодежная трудовая экспедиция, куда приезжают юноши и девушки со всей России. С участником одной из смен этого года Никитой мы беседуем сегодня.

– Никита, Вы прихожанин храма св. прав. Иоанна Кронштадтского в московском районе Головино, не так ли?

– Честно говоря, прихожанином храма в Головине меня довольно трудно назвать. Я начал бывать там уже после поездки в Суру, а до того и не знал о нем, несмотря на то, что, по московским меркам, живу рядом – в получасе пешком. Да что говорить, я и об Иоанне Кронштадтском мало что знал до поездки.

Впервые я попал в этот храм, что называется, по послушанию. На исповеди у отца Кирилла Франкова (клирик Сурского Иоанновского женского монастыря, – прим. ред.) упомянул о том, что москвич. И он рассказал, что в Москве два храма во имя Кронштадтского пастыря – один в Головине. Удивительно, он не знал, где именно я живу, но посоветовал именно этот храм. Отец Кирилл сказал, что знаком с настоятелем, отцом Александром, и дал мне книгу с просьбой передать и пригласить батюшку в Суру, что я и сделал буквально сразу после возвращения домой.

– А как Вы узнали о Сурской экспедиции? Что сподвигло туда поехать?

– У меня есть довольно давний знакомый из Петербурга. Не мог бы его назвать другом ранее – скорее, приятелем. У нас были общие интересы, мы общались по интернету и раз в полтора-два года встречались – либо он приезжал в Москву, либо я в Питер. Мы ходили по городу, в музеи. И тут он мне написал: привет, Никита, есть идея. Скидывает мне ссылку на поездку и говорит: поехали с нами. Я изучил сайт и понял, что мне это интересно – я давно хотел поучаствовать в чем-то подобном. Больше всего меня привлекла работа на благо монастыря, особенно участие в восстановительных работах, о которых говорилось в описании задач экспедиции. И я решил, что мне это подходит в плане духовного развития – помолиться, подумать, поразмышлять и потрудиться, конечно же.

До поездки оставался месяц-полтора и по воле Божьей все устроилось, хотя были объективные препятствия: я не так давно вышел на новую работу, отпуск мне не полагался, но его все-таки дали. Были проблемы с местами в смену – но они тоже решились. Так что все очень красиво сложилось и стало еще и катализатором общения с моим приятелем – мы лучше узнали друг друга, укрепили связи.

– Сколько тружеников было в вашей смене? Они тоже ехали впервые?

– Я был в четвертой смене – самой многочисленной. На нее большие надежды возлагались организаторами, потому что в ней было больше всего парней. В остальных их либо вообще не было, либо один-два. А у нас было человек восемь. Конечно, нам поручили серьезные, физически тяжелые работы.

Мы меняли ограждение в детском лагере «Архистратиг», но все равно до конца не успели выполнить – наша смена сделала чуть меньше половины, следующие смены довели дело до половины, и еще половина осталась на следующий год. Это был непростой труд – сначала надо раскорчевать старый забор, вытащить столбы из грунта, пробурить новые отверстия под установку столбов, забить кувалдой новые. С нами был парень-пожарный из Питера, он мастерски орудовал кувалдой, а я, в основном, бурил. Потом нужно было выровнять, утрамбовать грунт и установить секции ограждения.

Другие ребята копали яму под установку септика в новом домике для волонтеров и рыли какой-то канал для монастыря. Девушки занимались хозяйством, готовили, пололи грядки, сажали цветы. Те, у кого педагогическое образование, трудились воспитателями в лагере, организовывали концерты и досуговые мероприятия. И абсолютно все девушки умели петь! На службах в храме они пели на клиросе.

Вообще у нас вышла очень гармоничная смена. Не было никаких конфликтных ситуаций, полное взаимопонимание, взаимоподдержка. Многие приехали впервые, но было много и тех, кто ехал во второй-третий раз. Одна девушка из Питера ездила шесть или семь раз и уже сама не помнила, в который раз едет – настолько прочно эти поездки вошли в ее жизнь.

Впервые в жизни я участвовал в сенокосе. Обычно в Суре он происходит раньше, но в этом году по погоде сложилось так, что он выпал на нашу смену. В первый же день после нашего приезда, в воскресенье, после службы подходит к нам матушка из Сурского монастыря и говорит: нужны шесть добровольцев. Естественно, парни вызвались, но в итоге работы было много, и пошла вся смена. Три дня мы занимались покосом. Траву на поле косил трактор, а мы, после того, как она уляжется, собирали ее. Девушки сгребали сено в кучки, а парни вилами поднимали его на прицеп. Было интересно, но непросто из-за того, что стояла 30-градусная жара, плюс донимала мошка. Но мы стойко выдержали это испытание.

Сложности, конечно, были. Ребята, которые приехали не в первый раз, отмечали, что в этом году задач довольно много. Возможно, мы не до конца оправдали ожидания организаторов по объему возложенных на нас работ, но потрудились и сделали немало. Бывало, что, отдыхая после напряженного дня, за общением мы засиживались допоздна, некоторые ребята не успевали выспаться и восстановиться. Нам всегда было что обсудить в отношении работы, но старались и погулять. Иногда по вечерам мы смотрели советские мультфильмы, ходили в баню, пели песни – это стало одной из скрепляющих традиций.

Но я не скажу, что для меня большое количество работы было проблемой, мне было комфортно. Когда я вернулся в Москву, мне многое здесь стало казаться чуждым в ритме жизни. Там была какая-то более спокойная и комфортная атмосфера.

– Был ли период адаптации, притирки в команде?

– Конечно, когда ты оказываешься в компании ранее незнакомых тебе людей, вы живете под одной крышей, ведете совместно быт – для многих это может оказаться стрессом. По моему мнению, первая неделя нужна для построения взаимопонимания, нахождения общих интересов, тем для общения. Я бы даже не назвал это адаптацией – скорее, входом в единый ритм. Но за смену никто не отсеялся. Досрочно уехал только один парень, который изначально оговорил, что из-за работы может посвятить экспедиции только неделю.

– Расскажите немного о себе. Кто Вы по профессии? 

– Я работаю в авиации. Можно сказать, мечта детства. Конечно, она реализовалась не совсем так, как мечталось – я не стал ни пилотом, ни авиаконструктором, так уж сложилось. У меня была очень важная и интересная работа – наверное, такая случается раз в жизни. Я организовывал грузовые чартерные рейсы. В пик коронавируса, когда был большой запрос на гуманитарные рейсы и по России, и вне ее, это была непростая работа. Но непростой может быть и рутинная работа, так как изнуряет изнутри.

Тут, возможно, было трудно физически, когда приходилось спать урывками, работать в не очень комфортных условиях на другом конце земного шара, и при этом находиться в маске и очках, но причастность к чему-то значимому и большому играла свою роль. И я даже полетать успел. Если вновь представится такая возможность, я, наверное, с радостью соглашусь, потому что это очень интересно и полезно. Сейчас продолжаю работать в смежной сфере, но занимаюсь другими вещами.

– Как происходило Ваше воцерковление? Это из семьи?

– Глубоко верующей мою семью назвать нельзя, и я бы не сказал, что сам сильно воцерковленный человек. Этот процесс идет, но не столько из семьи, сколько из личных установок и позывов. Я хотел бы больше знать о православной вере. Так уж вышло, что в силу своего образования много знаю о других религиях – не с теологической, а исследовательской точки зрения.

Недавно общался с бабушкой – вот ее мама была верующей, ну а последующие поколения, скорее, номинально православные. Нельзя забывать, какой каток атеизма по нашей стране прошелся. Сегодня я не представляю, как можно было бы вернуть то, что было в царской России, но все же теплится в нас вера, ее не удалось угасить никому.

– А чем Вам полюбился Иоанн Кронштадтский? 

– Возможно, теми великими делами, которые он делал, в частности, для своей малой родины. Несмотря на то, что он служил в Кронштадте, никогда не забывал о ней, находил всегда возможность приехать в Суру, путешествуя при этом по всей стране. Великие дела складываются из малых.

Поездка вынудила меня задуматься о житии Иоанна Кронштадтского, его праведной деятельности. В сурской церковной лавке я купил книгу – репринтное издание дореволюционной книги о его путешествиях по Северу. Пока не добрался до ее прочтения, но считаю важным ее изучить.

Я хотел бы попросить знакомого иконописца написать образ Иоанна Кронштадтского, а потом привезти его в Суру и подарить Сурскому монастырю. Настолько эти места запали в душу. Это пока только желание. Пока не знаю когда, но вернусь в Суру обязательно.

– В Иоанновской семье часто говорят, что почти все возвращаются в Суру, даже если сначала думают, что больше не поедут.

– Сложно загадывать, как сложатся обстоятельства, но для меня это не слова, а намерение. Это подразумевает, что я не просто хочу, а приложу все усилия для этого.

Сура действительно не отпускает. Нам рассказывали, что есть тенденция переезда туда из других городов на постоянное место жительства. Когда знакомишься с сурянами, понимаешь, что местных, которые именно там родились, не так много, а много приезжих – тот же отец Кирилл, настоятельница монастыря игумения Тихона, переселенцы из Архангельска.

Там находишь для себя что-то важное, что трудно измерить, описать и высказать. Казалось бы, таких сел на Севере России должно быть много, но в Суре какая-то своя, особая атмосфера. Она была ощутима прямо с первого дня. Мы приехали за полночь, пошли гулять, и сразу это заметили.

Знаете, вот везде есть небо – а в Суре оно особенное. Оно как-то окрыляло, придавало сил. Ощущаешь всю его глубину, величие, но не давящее, а доброе. Сказочное – неподходящее слово. Неимоверной красоты места, хотя, казалось бы, ничего особенного. Но в простоте и отсутствии лишнего и есть красота.

– Так это Ваши атмосферные фотографии утренних и вечерних туманов в полях!

– Мои либо Филиппа, товарища по смене. Мы оба очень любим фотографировать, у нас близкое видение. Всегда хочется не просто сфотографировать, а запечатлеть мгновение, передать атмосферу места, увидеть красоту предмета. Важно, конечно, еще и грамотно выстроить кадр. Рад, что наши фото понравились – для меня это значит, что посыл был правильно донесен. Будь я кинорежиссером, обязательно бы там снимал свое кино с долгими сценами закатов, рассветов в тишине и с песнями на фоне.

Когда я фотографировал Суру в в ночном тумане, то поймал себя на мысли, что в этом нет ничего зловещего, как, знаете, бывает в американских фильмах, где подобная атмосфера проглядывающих сквозь туман в ночи домов не сулит герою ничего хорошего. Но тут ты отчетливо понимаешь, что это хорошее место, и атмосфера здесь добрая, чистая. Вот правильное слово – чистая. И мысли в ней рождаются тоже чистые.

Как поется в известной песне, «лето – это маленькая жизнь». Участникам Молодежной экспедиции действительно удается за смену прожить в Суре как будто отдельную жизнь в особенном, сурском измерении, и к повседневности они возвращаются уже немного другими людьми. Это не избавляет от сложностей, подчас искушений, но, вероятно, помогает смотреть на них новыми глазами, помня о том, что на свете есть хорошее место, где рождаются хорошие, чистые мысли.

Мы рады сообщить, что началась подготовка к проведению летней экспедиции «Сура-2024». Более подробная информация о задачах, количестве смен и точных датах проведения будет опубликована в ближайшее время. Следите за материалами на нашем сайте.

Помочь реализации проекта может каждый неравнодушный человек.