«А теперь он тихо уснет...»
Случаи из жизни о. Иоанна Кронштадтского со слов проживающих в Харбине почитателей святого, лично его знавших (записано С. А. Зайцевой).
Два раза посчастливилось (ныне почившему) г-ну Ам. видеть в детстве батюшку отца Иоанна. Обе встречи произвели на него глубокое впечатление.
- Отец мой служил в то время в кирасирах в Гатчине, - рассказывал г. Ам. - Как-то понадобилось ему поехать с матерью в Петербург и прожить в Петербурге несколько дней или неделю. Захватили с собой и детей. Мне было в то время лет девять, брату - семь. Остановились в гостинице Пале-Рояль, на Пушкинской улице. Однажды услышали мы как бы какое-то смятение, внезапный шум на лестнице. Сначала думали пожар... Отец вышел в коридор и узнал, что все взволнованы внезапным приездом отца Иоанна и торопятся спуститься к нему, увидеть его и испросить благословение. Мы с братом с разрешения отца тотчас же побежали к нему.
- Было это давно, и сам я был еще ребенком, подробностей описать вам сейчас не могу, но знаю одно, что благословение батюшки было таково, что я его и теперь, в старости, забыть не могу. А при второй встрече уже значительно позже первой, я был свидетелем одного из его бесчисленных чудес.
- Были у отца знакомые по полку, два брата Еропкины: Николай - флигель-адъютант Лейб Гвардии Его Величества Кирасирского полка и Ипполит - командир полка. Однажды старший Николай был у нас в гостях и вдруг случился с ним какой-то странный и жестокий припадок - какого характера я сейчас уже объяснить не смогу.
Но положение его было настолько серьезным, что вызванный врач не велел его перевозить домой, а распорядился, чтобы больной, без движения, в полном покое остался лежать у нас в доме. Отвели больному отдельную комнату, созвали консилиум врачей самых лучших и видных. Положение больного было признано очень серьезным.
Прошло несколько дней и доктор Боткин предупредил мать мою, что офицер через два-три дня умрет, и, вероятно, в состоянии очень буйной и бурной агонии, а потому нужно было бы иметь за ним очень сильных физически санитаров. Припадки больного действительно становились все беспокойнее. На всякий случай отец вызвал кое-кого из солдат кирасиров, которые должны были дежурить на кухне.
- Мать предложила отцу обратиться к батюшке отцу Иоанну, с просьбой причастить больного. Это вызвало смущение у отца, который знал Еропкина как человека не только неверующего, но даже как бы подтрунивавшего над верующими. Боялся, как бы больной не позволил себе чего-нибудь неуважительного по адресу батюшки. Но мать рассудила так: «надо предупредить обо всем отца Иоанна, а там уже как он сам рассудит, так и поступит».
- Отец Иоанн приехал на следующий день. Ни о чем не спрашивая отца, он сразу же сказал. «Ну, проведи меня к больному, а тех, кто на кухне сидит - отпусти с миром домой...» Это сразу же поразило нас так как было непонятно, откуда он мог знать о кирасирах, вызванных на всякий случай отцом... Провели о. Иоанна к больному. Батюшка, входя, сказал:
- «Здравствуйте, ротмистр!».
- «Здравствуйте батюшка» - очень спокойно и почтительно ответил больной.
- «Вы тяжело болеете. Хорошо ли вас лечат?».
- Как же, по милости Его Величества ко мне вызывают лучших врачей. И мне ни в чем не отказывают».
- «Ну, а главного-то лекарства вы и не приняли. Святых Христовых Таин? Хотите ли причаститься?»
Больной ответил что он уже более двадцати лет не причащался и считает это для себя невозможным.
- «Тем более надо исповедаться и причаститься», - сказал батюшка - «Хорошо», - согласился ротмистр.
Батюшка стал около постели молиться.
Незабываема эта его беседа с Богом, пламенная, горячая, требующая заступления. После этого мы все вышли.
Приблизительно через полчаса, дверь комнаты открылась, и батюшка громко сказал, обращаясь к нам:
- «Ну, а теперь войдите все и поздравьте больного... Он сейчас удостоился принять Господа».
Мы вошли в комнату. Лицо ротмистра было неузнаваемо. Оно было празднично, светло и мирно.
Матушка предложила отцу Иоанну пройти в столовую выпить чаю. Отец Иоанн согласился и даже обещал чего-нибудь немного покушать.
- «А вы, ротмистр, теперь усните совсем спокойно и мирно как дитя», - ласково обратился он к больному, еще ласковее посмотрел на него и тихо вышел.
Ротмистр повернулся на бок и вздохнул. Мы прошли в столовую.
- «Ну, а теперь он тихо уснет навсегда», - сказал нам батюшка.
К утру ротмистра не стало.